Планета Тивит

В глазах жены стояли слезы. Ей было страшно и больно смотреть на то, как ее хорошая, если не подруга, то знакомая угасает. хуже нет для человека, видеть смерть близкого и родного создания, когда ты можешь лишь наблюдать, слегка ослабляя страдания больного, не в силах помочь. особенно тяжело это давалось Светке -врачу по своей основной профессии, то ли инстинкты играли, то клятву Гиппократа вспомнила.

– Ты нашел третий маяк?– с надеждой в голосе спросила жена.

– Да…– я вытащил из внутреннего кармана куртки чуть помятую фотографию Митусова с загадочной надписью про воду. Несомненно, это было очередным ключом, только, как его разгадать, где найти четвертый маяк? Все эти вопросы я решил оставить на потом.

– Зрачки на свет реагируют?– я поднял веко Красовской. Склеры были красными. От резких перепадов давления сосуды в глаза полопались, оставляя кровяные следы.

– Пробовала,– кивнула Света,– все без толку…Она, как будто в коме…

– Сейчас…Секунду…– я отодвинул решительно в сторону Максима, наклоняясь поближе. На свет лампы дневного света зрачки не реагировали. Красовская была почти мертва.

– Скорее фото,– не глядя я протянул руку назад, уверенный, что жена тут же придет на помощь, и вставит в ладонь то, что мне требуется. Над ухом напряженно дышал Максим. В его глазах легко читалась мольба о помощи, но я не Бог. Я всего лишь маг-недоучка, и мне далеко до таких величин, какими были Агрида и Алаида.– Секундочку…

Перевернув фотографию надписью вниз, я коснулся ею запястья Красовской, в том месте, где появилась сама собой римская цифра "три". И тут же отдернул свою руку в сторону. Мощь темного заклятия была столь сильна, что мои кончики пальцев чуть не задымились, касаясь ее лишь краешком. не уверен, что кто-то из ныне живущих мог был совладать с такой силой, какая была заключена в каждом маяке, оставленном Митусовым.

Сначала, ничего не происходило. Фото висело, как приклеенное на запястье, а потом над ним появился робкий черный вьющийся дымок, мрачное облачко всколыхнулось по гладкой поверхности, испаряясь в воздухе. Мне показалось, что меня сначала посадили в хорошо натопленную парилку, а потом с маху кинули в ледяную прорубь, такой мощи я не видел еще нигде. Портрет сумасшедшего тихо стек на пол липкой пластмассой, оставив на коже женщины еле заметный ожог. Татуировка испарилась, словно ее и не было. И если бы я не видел ее бы собственными глазами, то никогда бы не поверил, что такое возможно.

Яна слабо шевельнулась на кровати, вздохнула полной грудью, проталкивая в себя живительный глоток воздуха. Сиплый хрип вырвался из ее легких, заставив Максима испуганно дернуться к ней.

– Не надо…– остановил его я.– Позже…

Обернулся на Светку, призывая ее померить температуру и давление Красовской, та сразу же бросилась за аппаратом и градусником на кухню.

– Саша…– глаза Яны были открыты. Шепот ее пересохших губ был еле слышен. – Да, моя дорогая…– я, как мог низко наклонился к ней, гладя ее по волосам, как маленькую девочку.

– Ложь…Слышишь…все ложь…– торопливо проговорила она.– Все вранье…Се…Семь…

Глаза ее неожиданно закатились, а тело содрогнулось и рухнуло на подушку. Я беспомощно оглянулся на Макса, но и тот, мало что понимал.

– Что значит ложь? Семь?– спросил он пораженно. Для его приземленного, сугубо полицейского, узкоспециализированного мышления, все эти загадки были сродни бином Ньютона.

– Загадка…– я встал с колен, схватившись за голову. Ситуация становилась все сложнее и сложнее. Найденные маяки теперь не приносили облегчение Красовской, а значит я был обречен на то, чтобы наблюдать, как моя самая близкая подруга умирает, не в силах ничего с этим поделать.

– Яна…– Макс склонился над женщиной, погладив ее еле теплую бледную щеку.– Яночка моя…– из глаз мужчины катились слезы. Он что-то шептал ей одними губами, даже не пытаясь скрыть от всех свое раздавленное состояние.– Яночка…

– Максим…– в дверях появилась Светка. В одной руке у нее был тонометр, а в другой электронный градусник.

– Не сейчас…Не надо…– я не мог смотреть на это все спокойно. Слишком больно было видеть мою цветущую и всегда веселую подругу похожую на овощ. И косвенно во всей этой истории был виноват я. Если бы когда-то давно я не втянул ее в расследование и поиски зеркала, чтобы вернуться обратно из Зазеркалья, если бы не встретил ее на улице Харькова спустя почти три месяца и не показал ей весь этот загадочный мир, наполненный магией и волшебством. Она, возможно, так и жила бы спокойно в своем уютном пространстве, обсуждая последние городские сплетни на страницах своего еженедельника, будучи лучшей в Украине журналисткой.

– Не надо…Оставь их одних…– в дверях спальни я оглянулся на эту пару. Максим не верил в происходящее, он гладил Красовскую по растрёпанным волосам, что-то мило приговаривая, изредка всхлипывая, чтобы унять катившиеся слезы и проглотить застрявший в горле комок горя, нахлынувшего на него с такой силой, что даже полковник полиции не мог с ним справиться самостоятельно.