Планета Тивит

На этот счет у Красовской было свое мнение. Отсутствие коррупции и бюрократии она относила вовсе не к прекрасной работе судебной системы или системы наказания, а к той особенности жителей Тивита, о которой ей рассказал храбрая медсестра. Тивитцы не испытывали эмоций. Им было чужда радость обогащения или жажда наживы. Воровать? Они просто не понимали зачем это делать.

– На площади Судного Дня установлен памятник нашему гениальному вождю и учителю генеральному секретарю партии Тивита товарищу Сталину,– продолжил Мацкевич, дав команду затормозить напротив огромного монумента с изображенным во весь рост дьяволом. Ничего общего с реальным персонажем Красовская не нашла, потому довольно скептически скривилась, когда Иосиф Соломонович начал расхваливать работу скульптора.

– На площади так же находится Исторический музей, в котором находится значительная коллекция артефактов, относящихся к периоду становления Тивита,– сообщил Мацкевич.

Ну хоть «Исторический музей» на месте, вздохнула Яна, вспомнив родной Харьков.

– Попрошу следовать за мной,– вежливый старик подал ей руку, приглашая посетить очаг культуры. Товарищ Бейтикс следовал за ними неотступно, но все время молчал, лишь изредка бросая по сторонам огненные в прямом и переносном смысле слова взгляды.

Музеем оказалось трехэтажное здание, мало напоминающее старое кирпичное харьковское. Здесь царила эпоха стекла и пластика. Прозрачные стены, голограммы на входе, зеркальный пол, по которому и ступать-то было боязно – все это поражало воображение, заставляя себя чувствовать себя героиней какого-то фантастического фильма.

Внутри их уже ждали. С натянутой улыбкой хранительница экспозиции поинтересовалась, нужна ли ми какая-то помощь, но Мацкевич ее решительно отверг. Все их беседы, споры, улыбки были настолько наигранны, что Яна ощущала себя, словно в плохой театральной постановке, где и актеры ни к черту, да и режиссер сплоховал, если бы не метка, оставленная сатаной на запястье, она бы немедленно попыталась бы отсюда вырваться.

– Вашему вниманию, Яна Викторовна представлена экспозиция, посвященная образованию цивилизации Тивита. Обратите внимание на вот эту скульптуру. Она прекрасно иллюстрирует наше здесь появление.

Прямо посреди зала из мрамора был вытесан воин, павший на колени и пронзенный мечом насквозь. Его глаза был полны непередаваемого ужаса, руки воздеты кверху, а рот застыл в немом крике. Скульптора настолько ярко отразил в своем произведение момент смерти, что на какую-то долю секунды Красовской показалось, что по ее ушам резанул отчаянный крик боли погибшего.

– Согласно легенде, первым изъявившим продолжить свое существование на Тивите был именно этот воин по имени Максимилиан. У него было трое детей, старушка-мать и жена, которые не перенесли бы его гибели. В момент смерти он воззвал к Богу, но тот промолчал, дав возможность нашему великодушному правителю спасти мужчину.

– Спасти, обрекши на вечное мучение? – уточнила Яна.

– А что лучше, на ваш взгляд, плохо жить или не жить вообще? – с любопытством поинтересовался экскурсовод, прищурившись. Журналистка отвечать не стала, потому что была сама не уверена, чтобы выбрала в данной ситуации. Это все мы такие правильные храбрецы, которые непременно выбирают истинно верный путь, когда речь идет о проблемах, заботах и выборе других, а поставь нас на их место, и, возможно, те же самые ошибки, мы совершим вслед за ними.

– Максимилиан выбрал Тивит. Товарищ Сталин, тогда носящий титул Великого кесаря, вдохнул в него искру жизни, построил дворец. Но человеку свойственно грустить в одиночестве. И снова он воззвал к нашему господину, и дал господин наш ему возможность переправить на Тивит всю его семью, которая выбрала вечную жизнь. Так появились первые Координаторы.

В следующем зале были развешены по стенам картины. Эпические полотна полные ужасных сюжетных линий. На одной из них, на которую показывал Мацкевич, мужчина, очень похожий внешне на скульптуру Максимилиана колол огромным мясницким ножом маленького мальчика. На залитой кровью лужайке рядом с ними бесполезной грудой тел валялись жена, мать и еще два ребенка новоиспеченного тивитца. От вида этого «искусства» Яне стало противно. Она еле сдержалась, чтобы не наорать на Иосифа Соломоновича, пытавшегося выдать ужасы ада, за произведение искусства.

– А как вы попали сюда?– неожиданно спросила она, не в силах любоваться бесценными полотнами. – Образованный человек, несомненно, верующий…Как вы оказались на Тивите?

Мацкевич замер на полпути в следующий зал, будто споткнувшись. Отвел глаза в сторону, глядя куда-то в окно, пряча свой настоящий взгляд, полный грусти, даже несмотря на пылающий огонь в белесых от возраста зрачках.

– Яна Викторовна, попрошу пройти в зал народных ремесел. Там представлены знакомые вам образцы…

– Иосиф Соломонович,– прервала его Красовская,– вы не ответили на мой вопрос…