Планета туманов

Тополь протянул ему пластину звездной карты. На ее полях был карандашом сделан расчет.

— Так, — проговорил Радин, пробежав глазами вычисления. Перевел глаза на Тополя, повторил: — Та-ак…

В голосе его Тополю послышалось облегчение. «Ты считал, что будем идти еще дольше? — подумал он. — Но и восемнадцать лет прожить в этих стенах разве мало? Восемнадцать лет ждать! — он беспокойно оглядел кабину «Десанта», будто на ее стенах мог найтись ответ. — Восемнадцать лет разлуки! Это же все равно, что смерть. Нет, это хуже. Она ведь ничего не будет знать обо мне».

— Вылетели на пятнадцать дней, вернемся через восемнадцать лет, сказал Тополь.

Он обращался не к Радину. Он сам для себя подводил итог.

— Мы с тобой космонавты, Вил, — отозвался Радин. — Надо всегда помнить об этом.

«Зачем меня агитировать? — подумал Тополь. — Разве я не понимаю и так? — И вдруг он почувствовал, что волна холода вновь подступает к сердцу. Но ведь восемнадцать лет! Это целая жизнь!..»

Космическая психология учила: чтобы успешно ждать, нужно ясно и спокойно сказать себе: «Я готов ждать. Слышишь, Чайкен! Я буду ждать восемнадцать лет. Все, что мы могли, сделано. Остался только мой личный долг — вернуться к тебе».

Они решили: вахты по двенадцать часов. Вахтенный шесть часов отдает работам по ремонту «Сигнала», три часа — гравитационному компасу: определение истинного положения корабля, скорости, ускорения. Два часа забота о пище, о регенерации воздуха, воды, уборка. Один час — личное время. Час этот — на раздумья о прошлом и будущем. И все.

В первую же свою вахту Тополь разбудил Радина до наступления срока. Он тряс его за плечи:

— Проснись, Рад, проснись!

Радин заторопился, отстегивая скафандр от кресла и недоуменно спрашивая:

— Уже прошло двенадцать часов? Что случилось? Я только уснул!

— Да нет, конечно же, не прошло, ты только посмотри сюда, — Тополь совал Радину пластину звездной карты, исчерченную карандашными стрелами гравитационных засечек. — Я тут прикинул — щит уже создан! На Земле празднуют. Рад! Я не мог не разбудить тебя — ведь это весточка от нас. Наш привет! Как еще мы могли дать знать о себе? И ты смотри…

Говоря это. Тополь водил карандашом по карте. Рука дрожала. Карандаш дробно стучал по пластине карты.

— И масса щита, и форма, и координаты, — все на диво удачное. Лучше и не могло быть! Только одно удивительно: почему Янус так быстро вышел в расчетную точку? Правда, мы не знаем того, какая часть его низверглась через канал…

Радин положил ладонь на руку Тополя, сжал ее. Карандаш перестал прыгать.

— Если обрушилось хотя бы сорок процентов…

— Возможно, — проговорил Радин.

— Конечно! — воскликнул Тополь. — Но это еще: не все! Важнее другое! Я бы, наверно, не стал тебя будить, но ты понимаешь, что получилось?

— Что получилось? — сурово спросил Радин. — Что у тебя получилось? Бери себя в руки!

— Делая гравизасечки щита, я наткнулся на удивительную возможность: если нам двести суток продержаться на орбите спутника Юпитера, а потом сойти с нее, мы даже без всякой помощи окажемся дома через шесть лет!

Радин еще сильней сжал руку Тополя. Выражение внутренней боли появилось на его лице. Но Тополь не видел этого и говорил все громче, восторженней:

— А продержаться у Юпитера можно! Надо только на одном «Десанте» идти к нему. Ну и надо, чтобы орбита вокруг Юпитера была такой вытянутой, что в апогее нас перехватит Марс. Я рассчитал: расход низона будет ничтожный! Столько его у нас есть! У Марса мы пробудем подольше. Таким же способом перейдем на орбиту к Земле. Там нас снимут любым кораблем, если только еще у Марса кто-нибудь нас не обнаружит. Ты понимаешь, Рад? Рад!

Радин быстро встал, обеими руками держась за кресло, грудью оттолкнул Тополя. Тот не ожидал этого и отлетел к противоположной стенке кабины, отскочил от нее, но успел ухватиться за один из поручней и задержался на нем, испуганно глядя на Радина.

— Покинуть «Сигнал»? — спросил тот. — Но это же очень разное дело: идти в десантной шесть лет или восемнадцать в корабле типа «Сигнал»!

— Но это в три раза быстрей! — Тополь понял, что, вопреки всем ожиданиям, Радин против его предложения, и растерялся. — Я все рассчитал! Ты можешь проверить!

— Психология — тоже наука, — ответил Радин. — Шесть лет в десантной гораздо большее испытание, чем восемнадцать в «Сигнале». И еще с возможностью покинуть его на «Десанте» в пятистах тысячах километров от Земли и приземлиться на Московском космодроме. Приземлиться и сказать: «Здравствуйте!».

Тополь смотрел на него с изумлением:

— Я не понимаю тебя. Рад. Ты извини, это впервые так, но я просто не понимаю. Почему ты так говоришь? Почему так думаешь?

Радин молчал с неподвижным, хмурым лицом.

— Я не понимаю тебя, — видимо, потеряв надежду переубедить Радина, Тополь перешел на шепот. — Ты мне должен очень хорошо объяснить. Столько всего случилось за эти часы…

— Я объясню, — уверенно и спокойно ответил Радин. — Пока мы в «Сигнале», у нас есть достаточная энергия, продовольствие, кислород.

— Ну и что?