Планета в косметичке

Император посвятил свою жизнь Тадж-Махалу, забыв обо всем остальном. Строительство уникального сооружения истощило не только казну Шах-Джахана, но и его здоровье. Почувствовав, что отец ослаб от горя, в 1657 году его сверг с престола собственный сын и заточил в крепости в Агре. В последние 9 лет жизни у полуослепшего и почти обездвиженного старика оставалась единственная радость: направляя на узкое окно-бойницу осколок серебряного зеркала, он ловил в нем отражение сверкающего алмазами Тадж-Махала — последнего пристанища своей великой любви. Там он и умер, в одну из четных лун.

Сын Шах-Джахана Аурангзеб, захвативший власть, создал сильнейшую, внушавшую ужас державу: по его велению с лица земли стирали целые города. Сейчас его не помнит никто… А Тадж-Махал стоит и поныне, напоминая всем живым, что есть в мире любовь, неподвластная времени. Сегодня Тадж-Махал называют восьмым чудом света. Легенда гласит: «Сия гробница являет свое могущество каждую ночь, когда Аллах только посылает утро на землю и луна встречается с солнцем. В четную луну, упокоившую Шах-Джахана, Тадж дарует всем страждущим сына, а в нечетную — последнюю луну Арджуманд — дочь».

Почем вход в рай

Тадж-Махал стоит на берегу реки Джамны, в паре километров от Агры, древней столицы империи Великих Моголов. Посреди рыжих пропыленных равнин неожиданно предстает взору удивительной красоты тропический сад, таящий под своей сенью беломраморный мавзолей. Доступ к святыне открывается в 7 утра: в сад ведут богатые массивные ворота с уведомлением «Вы входите в рай». Правда, у «врат рая» имеется еще одно объявление: «Билеты в кассе. Местные — 20 рупий, иностранцы — 960 рупий (20 долларов)». Паспорт не спрашивают — да и едва ли белый человек ухитрится прикинуться индусом.

Несмотря на столь ранний час, стоит страшная жара, и нет даже намека на ветерок. Однако посетителей все равно много: здесь и большие индийские семейства в национальных платьях с детьми мал мала меньше, и иностранцы в шортах и панамах. На аллее, ведущей к мавзолею, меня осаждают обезьянки: обещаю на обратном пути купить им бананов.

Величественность Тадж-Махала завораживает: его идеальные пропорции отражаются в неподвижной глади водоема. Сразу уходят на второй план подробности пятичасового путешествия из Дели: узкая раздолбанная дорога с огромным количеством плюющих на правила дорожного движения верблюдов.

Тут же ко мне прибивается какой-то Старик Хоттабыч: в чалме, туфлях с загнутыми носами и по виду — чуть ли не ровесник самого Шах-Джахана. Очень проворно для своего почтенного возраста старец бежит за мной, умоляя позволить ему провести для меня индивидуальную экскурсию — всего за 10 рупий. Позволяю — и узнаю, что на другой стороне реки, по замыслу Великого Могола, должен был стоять точно такой же мавзолей — только из черного мрамора. Его романтично настроенный правитель готовил для себя. Усыпальницы почивших супругов планировалось соединить ажурным черно-белым «Мостом Вздохов» символизирующим, что любовь сильнее смерти. Однако из-за коварства сына властитель не смог воплотить свой замысел и был похоронен рядом с женой, в нижнем помещении Тадж-Махала.

Почему мавзолеи не летают

Почтенный старец указывает мне на минареты: они стоят не ровно, а заметно отклоняются в стороны от мавзолея.

— Шах-Джахан заботился о судьбе любимой и после смерти, — объясняет мой гид. — В случае землетрясения башни упадут не на усыпальницу, а вбок.

Также я узнаю, что правительство неоднократно порывалось снести минареты: безответно влюбленные со всей Индии взяли моду приезжать в Тадж-Махал и бросаться с башен вниз головой, в надежде обрести расположение предмета страсти в другой жизни.

Пока мы с Хоттабычем гуляем по саду, Тадж-Махал неуловимо меняет свой цвет: от бледно-розового, которым он показался мне ранним утром, до насыщенно золотистого. К полудню он становится почти оранжевым.

— О, Тадж живет своей тайной жизнью, мэм, — объясняет старик. — Если душа его хозяйки пребывает в мире, мрамор излучает мягкий добрый свет. А если душу Арджуманд кто-то потревожил или рассердил, ее мавзолей темнеет от гнева и печали. Обычно к ночи покойница начинает оплакивать свою любовь, и на закате Тадж бывает и фиолетовым, и почти черным…

— Это, наверное, просто игра света, — заявляю я скептически, — ведь на самом деле мрамор кипенно-белый!

Хоттабыч, похоже, обижается:

— А знает ли мэм, почему Тадж-Махал зовется восьмым чудом света? Каждую ночь, в определенный час, когда Аллах только посылает утро на землю и луна встречается с солнцем, Тадж поднимается над землей и некоторое время парит в воздухе!

— И что это значит? — не скрываю сарказма я (в школе меня учили, что мавзолеи не летают). — Что Арджуманд вышла погулять?

— Это значит, мэм, — старик окончательно насупливается, — что в эти мгновения прекрасная Арджуманд дарует всем окружающим такую же любовь, какая была у них с Шах-Джаханом.

— А можно увидеть это своими глазами?