Планета Вода

– Удивляюсь на вас, – догнал его подполковник. – Ведь очевидно, что Коркин – сообщник. Потому и открыл дверь. Я не верю ни одному его слову. Приметы наверняка ложные. Сколько на самом деле было грабителей – неизвестно. И про варшавский поезд, конечно, тоже враньё. Направляет по фальшивому следу. Но ничего, главная нить у меня в руках: сам Коркин. Я вытрясу из него правду, будьте уверены.

– Зима называется, – сказал Фандорин невпопад. – Хорошо, хоть сколько-то снега есть.

Поле было похоже на шкуру пегой коровы: то белые пятна, то черные. На белых, где лежал тонкий слой снега, Эраст Петрович замедлял шаг. Один раз даже присел на корточки.

– Что вы ищете? – недовольно спросил Павлов. – Видно же, что здесь прошел всего один человек. А нам нужны минимум двое.

– Идемте, идемте. – Фандорин перешел на рысцу, по-прежнему глядя в землю и из-за этого сделавшись похожим на взявшую след лягавую собаку. – Не врет Коркин. Ошибается, но не врет.

– Не врет? – нервно переспросил подполковник, не осмеливаясь спорить. – Отчего вы так уверены?

– Я вижу, когда человек говорит правду. Так достоверно роль не сыграл бы и Качалов.

Офицер с сомнением покачал головой – аргумент его не убедил.

– А в чем он ошибается?

– Что грабителей было двое.

– Я тоже уверен, что больше. Вдвоем провернуть такое дело невозможно. – Павлов поравнялся с Эрастом Петровичем, и теперь они трусили по хрусткой мерзлой траве, будто пара рысаков. – Я по роду своей деятельности собираю сведения обо всех ограблениях поездов и совершенно точно знаю, что успех такого рискованного и хлопотного предприятия напрямую связан с размером банды. В 1908 году, когда «боёвка» Пилсудского ограбила почтовый вагон под Вильной, в нападении было задействовано двадцать человек. В роговском налете 1906 года – помните, под Лодзью? – участвовало полсотни революцинеров. А вот в аризонском рейде 1900 года, в Фэрбенке, грабителей было только пятеро, и они остались с пустыми руками. Вдвоем же на поезд пытались напасть только единожды – весной нынешнего года, в Техасе. Оба преступника убиты на месте. Потому что, как я уже сказал, вдвоем поезд взять нельзя. Это я вам говорю как специалист по безопасности железных дорог. Поэтому ваше утверждение о правдивости показаний Коркина вызывает у меня…

Ограбление поезда под Лодзью

Фандорин неделикатно перебил лекцию специалиста:

– Грабитель действовал в одиночку. Коркин ошибся, когда поверил, что их двое. Поляк был один и сам себе отвечал за напарника. Изобразить кавказский акцент нетрудно, если произносить только короткие слова.

Подполковник остановился.

– Извините, Эраст Петрович, я знаю, что вы всегда правы, но это уж, прошу прощения, никак невозможно!

– Когда я выходил, оставив вас наедине со свидетелем, я проделал то, что несомненно сделали бы чуть позже и вы. Опросил людей из предпоследнего вагона. Они непременно должны были выскочить из своих купе в коридор после того, как поезд резко затормозил. Так и было. Несколько человек видели, как старший кондуктор прошел в хвост поезда. Его сопровождал кто-то один. Один, ясно? Причем шел вплотную, чуть ли не приобняв Хвощинского. Все были взбудоражены и оттого ненаблюдательны, описать внешность подробно не смогли. Только что это был очень прилично одетый господин. Кажется, с аккуратной бородкой. Кажется, худощавый и маленького роста. Серый котелок, длинное пальто, тоже серое. Белые гамаши. Рука, лежавшая на плече кондуктора – правая – была в серой замшевой перчатке. Вероятно, вот в такой.

Он достал из кармана перчатку, подобранную в вагоне.

Павлов озадаченно взял перчатку, повертел.

– Здесь капелька крови.

– Разумеется. Потому он перчатку и бросил.

Ни черта не понимающий подполковник схватился за голову.

– Да как же можно одному человеку провести такую операцию?! Восемь трупов! И кто-то ведь еще взорвал рельсы!

– Пусть эксперты исследуют место взрыва. П-полагаю, там найдутся фрагменты часового механизма… Как злоумышленник попал в почтовый вагон, мы знаем. Приставил кондуктору дуло – вот и вся хитрость. А по людям стрелял с двух рук. Меткость и скорость, конечно, исключительные. Это не политический, а уголовник. Причем очень опытный.

На заснеженной полосе перед самым кустарником следы были особенно заметны. Павлов наклонился.

– Судя по размеру обуви, роста он действительно невысокого… Башмаки новые, дорогие. Тупоносые, по последней моде.

– К тому же левша, – заметил Фандорин. – Видите, левый шаг на два-три сантиметра длиннее правого? Потому и кондуктора прижимал к себе правой рукой. В левой был револьвер… Ага! – воскликнул он, заглядывая за первый куст. – Глядите, чтó здесь.

На земле валялась брезентовая сумка с надписью «Bank Handlowy». Пустая.

– А вот тут он заранее оставил в-велосипед. Переложил пачки в рюкзак или что-то заплечное. И покатил в город. Чтобы успеть на поезд.

Подполковник уже не сомневался в фандоринской правоте.

– Скорее! – закричал он. – К автомобилю! Варшавский уже отошел, но это ничего! Я отобью приказ по телеграфу на все станции северного направления!

Побежал к насыпи, оглянулся.

– Что же вы? Время дорого!