Планета Вода

Мягко покачиваясь на рессорах, тележка покатилась вперед и скоро, через две-три минуты, остановилась у точно такой же площадки.

– Вот мы и прибыли. – Диспетчер подвел спутника к двери, которая ослепительно сверкала полированной медью. – Добро пожаловать в Атлантис, столицу планеты Вода.

Кульминация

Волшебный чертог Никогда. Нигде

В эту ночь Беллинда решила не ходить в ночную экспедицию, потому что размышлять о своей новой жизни было интересней, чем подглядывать за чужой. Она легла в кровать и думала про мистера Булля, потом уснула, проснулась же не у себя в комнате, а нигде.

Она лежала в постели, но это была не ее постель. И потолок был другой: белый-пребелый, так что не на чем остановиться взгляду, и без люстры. Такими же белыми были стены – без окон и двери. Вообще без всего.

Я сплю, сначала сказала себе Беллинда, и сон какой-то скучный. Что это такое, когда ничего нет и всё никакое?

Она повернулась на бок, сложила ладони и сунула их под щеку, чтобы увидеть сон поинтереснее, хорошо бы про мистера Булля, однако тут накатил кашель. Когда такое происходило, нужно было поскорее проснуться, схватить с тумбочки стакан, в котором микстура и отпить. Беллинда протянула руку, но не нащупала ни тумбочки, ни стакана. Рывком села на кровати, согнулась пополам и долго кашляла – сердито, потом удивленно.

Оказывается, она не спала! Всё было на самом деле: белая комната без окон и дверей, чужая постель с мягкой периной, ровный мертвенный свет, сочащийся сверху. На Беллинде была не байковая пижама, в каких спали пансионерки во избежание ночной простуды, а длинная белая сорочка. «Это саван, – догадалась Беллинда. – Я умерла. «Нигде» – это тот свет».

Испугаться она не испугалась, но сделалось жалко, что жизнь закончилась в момент, когда только-только начала становиться по-настоящему интересной. Но сожаление промелькнуло и исчезло, вытесненное любопытством.

Откинув легкое одеяло, Беллинда соскочила на пол, такой же белый, как стены и потолок. Попробовала оттолкнуться ногами и взлететь – не вышло. Оказывается, души не летают, придется ходить. Да еще в туфельках. Они стояли на маленькой скамеечке – белые, атласные, с серебряными разводами, прелесть что за туфельки. Беллинда сначала ими вдосталь налюбовалась и только потом надела.

По правде говоря, рассматривать на том свете было особенно нечего. Очень скоро (а может и не скоро – времени здесь ведь тоже не существовало) Беллинде надоело вертеть головой и трогать гладкие стены. Комната была не сказать чтоб большая. И совсем пустая, если не считать кровати и небольшого зеркала.

«Мне что тут теперь целую вечность торчать, в этом белом склепе?» – подумала девочка, но опять не испугалась, а решила сначала проверить, верно ль, что отсюда нет никакого выхода.

Она опустилась на четвереньки, сняла туфельку и начала простукивать ею пол. Тот отзывался глухим мертвым звуком.

Тогда Беллинда принялась за стены. Они оказались металлическими, покрытыми лаком. Ноготь прочертил по белому царапину, и это было уже кое-что. Всё-таки существовать в сплошной белизне, особенно если целую вечность или хотя бы до Страшного Суда, если он предусмотрен, это как-то скучно. На лаке же можно рисовать или писать.

Дальше – лучше.

Простукивая следующую стену, Беллинда на что-то нажала, и – ура! – в гладкой поверхности сначала обозначился прямоугольник, а затем он превратился в дверь, только не совсем обычную. Она не распахнулась, а будто продавилась внутрь дюйма на два, да и уехала вбок.

Девочка увидела, что тот свет – не склеп, а чертог. Есть такое слово, которое встречается только в сказках и в стихах. Вроде дворца или замка. Как правило, волшебного.

Беллинда стояла на пороге небольшого зала. Он тоже был белый, но намного интереснее предыдущей комнаты, которую Беллинда сразу разжаловала из склепа в спальню.

Здесь, пожалуй, находилась столовая. Потому что посередине стоял стол. Рядом два стула. Почему два – непонятно. Беллинду больше заинтересовала белая ваза с фарфоровой крышкой. Что там?

Вот это да! Сэндвич с сыром, сэндвич с ветчиной, яблоко и груша!

Очень кстати. Покойнице ужасно хотелось есть. Аппетит у Беллинды всегда был прекрасным, особенно по утрам.

Она быстро слопала сэндвич, за ним второй и начала икать от сухомятки.

– А пить у вас тут дают? – спросила она вслух.

Ух ты! На столе с краю отворилось квадратное отверстие. Внутри стояли три графина: с томатным соком, с яблочным и с апельсиновым.

Тут у Беллинды возникло явственное ощущение, что за ней наблюдают – прямо волоски на затылке зашевелились. Она заозиралась, но никого не было. На одной из стен висело зеркало – побольше, чем в спальне. Беллинда подошла и посмотрелась. Просто чтобы понять, похожа она на покойницу или нет.

Вроде не особенно.

Пошла вдоль стены, постукивая кулаком. Не откроется ли еще какой-нибудь сезам?

Открылся! Но не там, где она стояла, а совсем в другом месте. Отъехала панель, и в проеме белым кафелем засверкала уборная.