Планета Земного Типа

— В рамках научной гипотезы — да, — старый исподлобья посмотрел на Антона. — Есть еще вопросы?

— Да, конечно, — сказал Антон. — Бронетехнику построили вы?

— Это старые разработки. Есть и кое-что поновей, — ответил старый.

— Что за существо подглядывало за мной в душевой?

— У нашей Планеты много глаз, поди узнай точно, — пожав плечами, сказал старый. — Кто-то из Надзирателей.

— От чего запитывается капсула Гуды? Меня интересует источник питания.

— Э-э, брат, — произнес старый и оглянулся на своих насторожившихся товарищей. — Даже если бы знал — не сказал бы.

— Это почему? — прикинулся удивленным Антон.

— Вы прекрасно знаете — почему, — сказал старый и ухмыльнулся. — Никто не даст вам умыкнуть Гуду. Гуда — это наше всё, это наше будущее. Даже не думайте, Планета вам не позволит. Вы под колпаком, ребята. Мой вам совет — улетайте подобру-поздорову пока не поздно. Я всё сказал.

— Да, да, — сказал Антон и повторил слова Тимофея: — Планета — живое существо. Много умнее и могущественнее нас, прямоходящих. Может внушить что угодно, может в секунду построить и снести всё, что угодно. Она читает наши мысли, наши воспоминания, наши желания и строит нужную ей конструкцию. В этой конструкции много настоящего, привычного нам, но и много внушенного, навеянного. Многое мы домысливаем сами, а она, повелительница, воплощает это в реальность. Ведь так?

— Именно так, — старый мечтательно улыбнулся, и Антон понял, что никакой он, этот старый, не старый, а совсем еще пацан. Умудренный опытом пацан, который должен держать в ежовых рукавицах разношерстную команду юных гениев.

Хотел было напоследок спросить, почему они, эти ученые, видят его, в принципе невидимого, но не спросил. И без того слишком много вопросов.

Выйдя из сектора, он велел «Архимеду» разбудить Олега и Тимофея. Тот спорить не стал, разбудил, попросил пройти в рубку.

Антон передал через «Архимеда» содержание разговора и предупреждение «старого» ученого. Олег с Тимофеем пошушукались, вслед за чем Олег сказал: «Не хотелось раздувать конфликта, но теперь придется. У нас превосходство в силе».

— Посоветуюсь с Гудой, — сказал Антон. — Если она за, то объяснит, от чего запитывается капсула. А я напою, что земная медицина и техника в тысячу раз мощнее местной, там её поставят на ноги.

— А если она будет против? — спросил Тимофей.

— Тогда не знаю, — ответил Антон. — Но попробовать надо. «Архимед», ты как насчет силового захвата?

— Вынужден подчиниться, — сказал «Архимед». — Нужно сделать всё возможное. Я не хочу в утиль…

После этого Антон вернулся к капсуле. Гуда не спала. «Можешь не ложиться, — сказала она. — Я всё знаю. И насчет ответа ученых, и насчет силового захвата. А ты бы, дружок, как поступил на моем месте?»

Час от часу не легче. Выходит, что каждый шаг контролируется.

«Можно на ты?», — спросил Антон. «Конечно». «Ты на чьей стороне, Госпожа? Я спрашиваю, потому что я человек подневольный. Мне приказано доставить капсулу с содержимым на Землю, и я не могу ослушаться. С другой стороны, я искренне хочу помочь тебе. На Земле гораздо больше возможностей, чем на Миральде. Здесь ты погибнешь». «Я впервые встречаюсь с планетой, которая обладает своеобразным сознанием и в своем развитии использует коллективный разум миральдян и синергетический опыт предыдущих и действующих поколений, — витиевато сказала Гуда. — Я нужна Миральде, как носитель уникальных знаний. Если ты, Антон, со своей командой будешь ей помогать в практических действиях, то вы добьётесь колоссальных успехов…. Как тебе такое предложение?» «Боюсь, моей жизни на это не хватит, — без всякого энтузиазма ответил Антон». «Значит, нет?… Это война, братец кролик, — констатировала Гуда. — Ладно, решать вам, а не мне. Но!… Возможно, насчет Земли ты и прав. И, кстати. Об этом разговоре Миральда не узнает. И еще одно кстати. У тебя в голове вертится вопрос, который мешает тебе сосредоточиться. Почему эти ученые, этот молодняк, тебя видели. Так вот, у них у всех открыт третий глаз. Вот и думай. Всё, ступай, мне нужно отдохнуть. До завтра свободен.»…

Антон почувствовал, что с него слезает шкура. Это было непривычно и не больно, а где-то даже приятно. Странное выражение «где-то приятно», подумал он. Человек, любящий конкретность, например Олег, непременно уточнил бы, где именно приятно, в каком месте. А черт его знает где, где-то — и всё тут.

Надев трусы, он подошел к зеркалу. Верхний свет был выключен, и поначалу он увидел не своё четкое отражение, а темное пятно, которое постепенно приняло привычные формы. Мда, зрение у Мутуала было на порядок лучше, чем у человека.