Планета Земного Типа

«Архимед» встретил Антона с Анютой радушно, пригласил в столовую отведать кофейку со свежим молоком. Кроме кофе из дежурных блюд были также омлет и дымящиеся сосиски.

Подкрепившись, Антон проводил Аню в каюту, а сам направился в рубку, где принудительно отключил камеру в карцере с трехметровым клоном. На возражения «Архимеда» ответил твердо: «Так надо».

Что ж, он имел на это право, поэтому «Архимед» препятствовать не стал, но предупредил, что данное событие (инцидент) будет зафиксировано в спецжурнале.

В карцере Антон связался с Гудой, та пообщалась с клоном, после чего Антон развязал клону руки, снял кандалы и, закутав его с головой в найденную в кладовке тяжелую бархатную скатерть, повел к ангару. Вот тут «Архимед» расстарался, не преминул произвести видеозапись похищения, а также подключить к процессу Гарика 2, который всю долгую дорогу до лифта нудно приставал к командиру, зачем тот так зверски хулиганит дисциплину.

В ангаре Антон посадил клона в геликоптер и попытался открыть шлюз, чтобы покинуть звездолет, но «Архимед» опять воспрепятствовал. И тогда Антон, которому надоели эти препоны, связался по рации с Горюновым. Разговор был довольно продолжительный, потому что Горюнов поначалу был категорически против затеи Антона, говорил, что затея эта весьма опасная и не гарантирует успеха, потом замолчал, долго сопел и вдруг изрек: «Под твою ответственность, капитан». И добавил: «Архимед», выпусти его»…

«Хаос» по-прежнему охранялся, но уже не по периметру, а только там, где были шлюзы. Сержант-охранник затребовал у Антона спецпропуск, при этом настороженно покосился на замотанную скатертью трехметровую фигуру. Спецпропуска не было, и Антон позвонил Семенову. Семенов сказал, что сержант прав, «Хаос» — государственный объект, причем суперпуперсверхсекретный, куда так просто не проскочишь, и намекнул, что надо бы Антону сгонять в спецотдел за спецпропуском. Можно не торопиться, так как последний будут оформлять неделю, а то и две. Антон в ответ припугнул Горбуновым, но Семенов не среагировал. Слушай, капитан, сказал ему Антон, я тут со специалистом, которому нужно срочно показать Шеол, а у него тоже пропуска нет. Чихать я хотел на твоего специалиста, нагло ответил Семенов. Пеняй на себя, сказал Антон и стянул с гиганта скатерть. Сержант от ужаса заорал и громко испортил воздух. «Слышал? — спросил Антон. — Это, капитан, на твоей совести». «Проходите», — пролепетал охранник…

В пустом пропыленном помещении со следами от ранее стоявшей здесь мебели Антон передал верзиле серебристый шарик. Тот подержал его в руках, морща брови, как бы примериваясь, потом с натугой, вхолостую работая кадыком, проглотил. Показал жестом, что сейчас откроет дверь и пройдет в переход к Шеолу — тот самый переход, где смертников шибануло током.

— Не опасно? — спросил Антон.

— Мне не опасно, — ответил клон. — После процедуры ретранслятор верну.

Запертую дверь он открыл не сразу, сперва, дёрнув, вырвал с корнем ручку, потом нашел на полу здоровенный согнутый гвоздь, разогнул его, запихнул в замочную скважину, но гвоздь не помог. Антон с интересом следил за его манипуляциями. Клон сходил куда-то за ломом, и ведь нашел. Лом не помог, подцепить было не за что.

— Попроси Гуду, — подсказал Антон.

— Точно, — звучно хлопнув себя по лбу, согласился верзила и тихонечко произнес: — Мама, помоги.

— Экий ты, всё-таки, еще маленький, — сказала Гуда из его утробы. — Впрочем, что с тебя взять — зародыш и есть зародыш. Никакого опыта.

Дверь открылась. Клон вошел в искрящийся коридор и направился к Шеолу. Антон здесь ни разу не был, и не знал, что это помещение с отливающими синевой искрящимися горбатыми стенами и есть миниатюрный аналог Шеола на Миральде. Об этом Антон узнал позже от Гуды, пока же он, памятуя о печальной участи смертников, остался на пороге и следил за действиями клона, который бесстрашно шлепал по металлическому полу, разбрызгивая своими безразмерными бахилами мелкие капельки искр. Вот он дошел до горбатой стены, и перед ним открылась дверь в озаряемую хаотическими сполохами темноту. Зашел, дверь закрылась.

Антон ждал минут десять, хотя, как потом оказалось, прошли лишь две минуты. За эти две минуты стены и пол перехода перестали искрить, вместо этого ярко вспыхнули лампы дневного света.

Дверь Шеола потихоньку открылась, и из неё осторожно выглянул белокурый парнишка. Ему было годика четыре, рост около метра, и он кого-то очень напоминал. «Господи, — подумал вдруг Антон. — Да это ж вылитый я в детстве». Вот чего не ожидал, того не ожидал.

Парнишка улыбнулся Антону, как хорошо знакомому человеку, и вышел в переход. Следом за ним вышел еще один, похожий на первого, как две капли воды, потом еще один, и так далее. Всего двойников было шесть, нет семь человечков. Впрочем, человечков ли?

Последний захлопнул за собой дверь, и вся стайка направилась к Антону. Он посторонился, глупо улыбаясь. Никогда еще он не чувствовал себя таким идиотом. Что называется, без вины виноватый, нечаянный папаша, самозванец-прощелыга.