Планёрка

И, размахивая ручонками, зацокала к выходу. Виктор Александрович зачарованно, немигающим взглядом смотрел ей в след. Она уже вышла из кабинета, а он всё никак не мог придти в себя.

– Виктор Александрович, – прошептал Андрей, еле сдерживая смех. – Шестая линия.

Главный редактор машинально взял трубку телефона и нажал кнопку шестой линии.

– Да!

Он внимательно слушал, что говорят ему по телефону. По мере получения информации выражение лица его менялось. Под конец разговора оно приобрело выражение крайней озабоченности и какой-то непредсказуемой растерянности. Все напряжённо и вопросительно смотрели на главного редактора.

Виктор Александрович закончил разговор, повесил трубку и осторожно с каким-то внутренним смятением оглядел сотрудников. Его взгляд переходил от одного к другому, словно искал поддержки. В конце концов он пристально уставился на Якова Соломоновича. Соломоныч осторожно снял очки и положил их перед собой.

– Друг звонил из Министерства, – хриплым от волнения голосом, сказал Виктор Александрович. – На следующую среду в ООН назначено заседание Совета Безопасности. Экологические вопросы. Первый вопрос – катастрофическое засилье стран Европы новым невиданным зверем – рысцой и каким образом с ней можно эффективно бороться. Какие будут предложения?

Все напряжённо молчали. Было отчётливо слышно, как у соседнего подъезда с шумом и гамом проводят свои разборки воробьи. И в этой мёртвой тишине раздался загробный шепот Лёхи:

– А вот теперь, похоже, действительно началось…

А в дремучем девственном смоленском лесу порхал над маленькой полянкой шаловливый мотылек, наслаждаясь окружающим спокойствием и уютом. Он порхал, порхал, а потом опустился на веточку раскидистого куста и с восторгом уставился на невиданное им ранее животное, которое распласталось в беззастенчивой послеобеденной неге под этим кустом. И его короткая, отливающая серебристым и волнующе таинственным цветом шёрстка с золотистыми переливающимися разводами искрилась на солнышке, как великая невиданная доселе драгоценность. А само это, безмятежно спящее удивительное чудо природы, блаженно улыбалось, ибо видела во сне свою такую ласковую и нежно мурлыкающую маму рысь и такого сурового, но очень справедливого папу волка.