Планируемая история

Проблема теперь заключается в том, сможет ли русский народ адаптироваться к новой и для большинства чуждой социальной среде и занять в ней достойное положение. И что могут для этого сделать те, кто озабочен судьбой русского народа и стремится воспрепятствовать его трагической судьбе? Во всяком случае, даже при самых благоприятных обстоятельствах потребуется много лет и усилий на то, чтобы только затормозить и остановить процесс деградации русского народа. В современных условиях только тот народ способен сохраниться в качестве великого или влиться в сверхнародную общность в качестве важного ее компонента, который способен овладеть высшими достижениями цивилизации и делать свой вклад в них. А тут одними разоблачениями, призывами, идеализацией прошлого русского народа и возвеличиванием его прошлых реальных и мнимых успехов не отделаешься. Тут потребуется мобилизация всех сохранившихся потенций народа и его борьба за место в великой истории. Именно борьба, а не ожидание, что кто-то поможет ему, кто-то спасет его, само собой произойдет чудо его возрождения.

Способен ли на такой исторический подвиг русский народ после всего того, что случилось с ним? Он уже пережил эпоху своей великой исторической миссии, заплатив за это слишком большую цену. Пойдет ли он на нечто подобное снова? А не предпочтет ли он жить в состоянии перманентной катастрофы, наплевав на историческое и глобальное величие и привыкнув к нынешнему состоянию как к норме?

Решение упомянутых и других проблем, касающихся судьбы русского народа, зависит от того, в какой мере сам русский народ способен породить людей, готовых пожертвовать свои силы на обдумывание современного положения русского народа, выработку практических мер для его самосохранения и на организацию его на борьбу за реализацию этих мер. Надо признать, что в этом направлении кое-что делается как стихийно, так и сознательно. Можно констатировать две линии на этот счет. Первая из них заключается в желании консолидировать русских в состояние, подобное тому, в каком находились народы Западной Европы до Второй мировой войны и в значительной мере еще находятся до сих пор, – в состояние этнически однородной «нации». К такому состоянию стремятся и многочисленные народы после распада советского блока и Советского Союза. Эту линию можно назвать националистической, не вкладывая в это слово никакого негативного смысла. Эта линия довольно активно заявляет о себе публично. Но вспышка националистических умонастроений какой-то части русских еще не есть показатель подъема русского народа. Это реакция на общий упадок народа, поиск средств остановить его. По моим наблюдениям, русский национализм серьезных перспектив не имеет.

Вторая линия не проявляется публично так отчетливо, как первая, зато практически более активна. Суть ее заключается в молчаливом признании невозможности превращения русского народа из состояния внутренней диаспоры (рассеянности, атомизированности) и внешней раздробленности в состояние единой «нации» и в более или менее активной деятельности в одиночку и группами по завоеванию наилучшего для них (а не для народа в целом) положения в российской этнической мешанине. Малые народы выживают в этой мешанине более или менее целостными объединениями. Русские же в силу своей огромности, рассеянности на огромной территории, низкого уровня этнической солидарности, общего состояния страны и ее положения в современном мире действовать аналогичным образом не могут. Идеологически эта линия проявляется в идеях государственности, державности, руководящей роли и т. п. русских в некоем братстве народов. Эта линия фактически есть продолжение этнической стратегии советского периода, которая не способствовала (мягко говоря) русскому национализму. Думаю, что и в дореволюционной России эта линия была тоже доминирующей.

Русские люди (представители русского народа) принимают активное участие в социальной эволюции современной (постсоветской) России прежде всего как граждане России, как россияне. И лишь постольку, поскольку они этнически суть русские, они вносят свою лепту в самосохранение русского народа. Но способна ли эта активность остановить деградацию русского народа в целом? Я в этом сомневаюсь.

Ноябрь 2000 г.

Молодежь и будущее России