Планируемая история

Но как бы то ни было, советское руководство нашло естественный выход из положения. Во-первых, оно создало свой мировой экономический регион, отношения внутри которого базировались не на принципах западной экономики, а скорее на принципах взаимных услуг. Во-вторых, в самом Советском Союзе отрасли науки, техники и экономики, имевшие особо важное значение, выделились из общей среды, получили особо привилегированные условия и фактически образовали экономику высшего уровня. Это позволило Советскому Союзу во многих отношениях быть на уровне мировых стандартов и даже кое в чем превосходить их. Во всяком случае, Советский Союз стал второй сверхдержавой планеты. Одно это отвергает категорическое утверждение, будто коммунистическая экономика потерпела крах в силу внутренней несостоятельности. Она не могла соревноваться с западной экономикой в чисто экономическом отношении (была неконкурентоспособной), но она вполне справлялась с задачей обеспечения населения страны на некотором уровне (кстати сказать, не таком уж низком!) и с задачей обороноспособности страны.

Разрушение планово-командных принципов управления экономикой в той ситуации, которая сложилась в Советском Союзе к 1985 году, было равносильно полному краху коммунистической экономики и засилью экономики преступной, то есть к экономическому краху страны вообще. Как бы плохо советская экономика ни функционировала с точки зрения критериев западной экономики, она все-таки как-то работала. Если бы она была действительно безнадежна, западные организаторы «холодной войны», заинтересованные в разгроме Советского Союза, ни в коем случае не стали бы вместо нее навязывать некую «рыночную экономику», якобы способную поднять Советский Союз до уровня стран Запада. Не такие же они идиоты, чтобы вытаскивать заклятого врага из пропасти. Они стремились столкнуть его в пропасть, всячески дискредитируя вполне жизнеспособную экономическую систему Советского Союза.

Идеологическая сфера

Третья основная сфера коммунизма – формирование сознания и чувств (менталитета) людей в нужном для самосохранения общества духе и управление людьми путем воздействия на их менталитет. Назову ее идеологической сферой. При описании ее надо принимать во внимание такие ее три элемента: 1) идеологическое учение о том, что в данной человеческой общности считается важным для осознания человеком самого себя и своего природного и социального окружения; 2) идеологическое состояние менталитета людей, которое складывается не только под влиянием идеологического учения, но также под влиянием опыта жизни, общения с другими людьми, литературы, кино, газет, образования и других факторов; 3) совокупность людей, учреждений и организаций, занятых сохранением и разработкой идеологического учения, идеологическим образованием и воспитанием граждан общества, а также вовлечением их в идеологические действия, – идеологический механизм.

Советская идеология имела единое канонизированное идеологическое учение, считавшееся государственной идеологией. Основой его был марксизм-ленинизм. Но оно не сводилось к последнему, было гораздо обширнее. Оно было выражено явно в специальных учебниках и монографиях. Оно навязывалось советским людям принудительным образом как нечто обязательное. Требовалось его специальное изучение, причем не только в учебных заведениях, но и после их окончания. Требовалось слушать специальные лекции, посещать занятия, сдавать зачеты и экзамены. И на все это нужны были усилия и время.

Все это вызывало у людей раздражение, насмешки и даже ненависть к идеологии. Но было бы ошибочно считать идеологическое образование совсем бессмысленным, излишним и даже вредным. Идеологически образованный человек не становился глупее аналогичного ему во всех прочих отношениях человека. Благодаря такому образованию люди приобретали своего рода систему координат, необходимую для ориентации в сложной среде современного общества. Разрушение этой ориентации в постсоветский период стало одной из главных причин массового помутнения умов и панической растерянности масс населения.

Советская идеология имела концепцию будущего идеального общественного устройства. Опять-таки было бы неверно полностью отвергать ту роль, какую эта черта ее сыграла в истории. Конечно, мало кто верил в возможность коммунистического земного рая. Но ведь и в христианский рай вера была не такой уж всеобъемлющей и безусловной. То, что цель была недостижима, играло роль второстепенную. Она играла роль не научного предсказания, а ориентировочную и организующую массовое сознание. Страна жила с сознанием великой исторической миссии, что оправдывало все трудности и несчастья, обрушивавшиеся на нее. Возникновение такой эпохальной цели не являлось случайностью для коммунистического общества. Она была необходимым фактором его жизни как органического целого. Она придавала исторический смысл его существованию.