Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Самым влиятельным из присоединившихся к нему баронов был Роберт, граф Лестер. Он, как и его брат-близнец Галеран, принадлежал к элите англо-нормандского нобилитета, которая много лет была верна Стефану. Крупные земельные владения Лестера располагались в центральной части страны, что дало Генриху существенное территориальное преимущество в сердце Англии. Но граф, кроме всего прочего, укрепил партию Генриха еще и ценными личностными качествами и опытом – и до конца жизни оставался одним из наиболее надежных и близких ему людей. Это был действительно превосходный тип аристократа, который и импонировал, и требовался Генриху: Лестер приближался к 50 годам, был грамотен и дисциплинирован. Он воспитывался с Вильгельмом Аделином; детьми он и его брат Галеран были любимчиками при дворах Европы и еще сопливыми юнцами забавы ради участвовали в дебатах с кардиналами. При Генрихе I и Стефане близнецы были роялистами, но неспособность Стефана гарантировать сохранение за ними земель в Нормандии подорвала их поддержку и политическую волю.

Оставив Стефана, Лестер высветил сложное положение всех англо-нормандских феодалов, разрывавшихся между своими нормандскими владениями, гарантированными Плантагенетом, герцогом Нормандии, и английскими землями, которые теоретически защищал Стефан. Задачей Генриха было доказать другим, таким как Лестер, что он способен обеспечить их право собственности и в Англии, и в Нормандии и больше не навлечет на них войну и разорение. Именно это обязательство, в конце концов, и лежит в основе королевской власти.

Итак, Генрих посвятил весну 1153 года широкой «рекламной кампании». Совершив поездку в Бристоль и Глостер, которые всегда были на стороне его матери, он отправился в путь по неспокойным срединным землям. Неустойчивый мир здесь держался на личных договоренностях между феодалами. Эта земля со всей наглядностью показывала, насколько провальным было царствование Стефана. Государственной власти не существовало.

Генрих подавал себя политическому сообществу прежде всего как хорошего правителя, а не как хорошего главнокомандующего. Он не разорял земли – он по всей стране устраивал приемы и приглашал влиятельных людей прийти к нему с миром. Он не сжигал посевы – он издавал хартии, гарантирующие феодалам сеньоральные права и земли не только в Англии, но и в Нормандии. Он подтвердил свою приверженность закону, признав, что права на пожалованные им английские земли должны быть утверждены законодательно. Его поездка по Англии все больше походила на триумфальный тур: Генрих рекламировал себя как достойную альтернативу королю и быстро расширял круг поддержки среди политического сообщества.

Но полностью избежать столкновений было невозможно. В июле 1153 года Генрих встретил Стефана при Уоллингфорде, городе, приютившемся у излучины Темзы к юго-востоку от Оксфорда, в опасной близости к Вестминстеру и Лондону. Стефан осадил верную Генриху крепость; к тому же местность здесь была усеяна меньшими по размеру укреплениями сторонников короля: существовала практически постоянная система обороны. Генрих привел войска с целью снять осаду и с надеждой, что конец войны близок.

Король Стефан ждал. В начале августа его великолепное войско выступило в поход навстречу герцогу. Но, как и в Мальмсбери, армия отказалась сражаться. Как сказано в «Деяниях Стефана»: «…командиры с обеих сторон… уклонились от столкновения: ведь это была не заурядная стычка соседей; дело грозило опустошением целого королевства». Люди устали не столько от правления Стефана, сколько от гражданской войны. «Бароны, эти предатели Англии… не хотели драться, как не хотели и победы ни одной из сторон», – писал Генрих Хантингдонский. Но эти «предатели Англии» уже два десятка лет страдали от гражданской войны и понимали, что победа одной из сторон в битве выльется в массовую конфискацию земель и усугубит жестокие разногласия в королевстве. Пришло время для перемирия. Генрих и Стефан согласились на переговоры. «Король и герцог, разделенные небольшим ручьем, беседовали с глазу на глаз, обсуждая заключение прочного мира, – писал Генрих Хантингдонский. – Мирный договор начался здесь, но не был завершен до следующего случая». Условия мира становились ясны обоим: Стефан должен признать Генриха Плантагенета своим преемником на троне Англии и начать процесс врачевания глубоких ран, нанесенных стране войной, которую вели их семьи. Оставалось лишь одно крупное препятствие.

Мирный процесс

В 1153 году старшему сыну короля Стефана, Евстахию IV, графу Булонскому, исполнилось 23 года. Он уже был ветераном долгой войны, которую его отец вел с Плантагенетами. Евстахий вырос, не зная ничего другого, кроме битв и раздоров, ему всегда говорили, что он – будущий король, и поощряли с мечом в руках отстаивать свое право на корону. Он был наследником своего отца – и неудивительно, что герцог Нормандии Генрих был его злейшим врагом.