Планы на осень (СИ)

Внутри отчего-то похолодело.

— Если ты помрешь, демона уже ничего не сдержит, — внимательно смотрел он на меня. — Береги себя.

— В таком случае, только если ради вас. — Поднявшись и прикрывая наготу, я шутовски раскланялся.

— Не для меня. В память о матери. Всякая грязь, сотворенная тобой, ляжет на ее честное имя. В моих интересах этого не допустить. — Отставил от стул к стене. — Будем прощаться. — Констатировал он.

— Стойте!.. — Вспомнив, резко окликнул я незнакомца.

— Да?

— Ответьте хотя бы, я Валентинович?

— Нет.

— То есть, я всю жизнь врал людям… — Покачал я головой.

И мне врали. Но это привычная ерунда.

— Удачи. — От последнего его слова отчего-то повеяло теплом и соленым запахом моря.

— Привет Мальдивам! — Крикнул я напоследок, однако поверенный уже исчез.

Как в воздухе истаял — только ароматы и напоминают, что все это правда, а не содержимое вчерашнего шприца.

— Дела… — Сел я на кровати. — «Родила царица в ночь, не то сына, не то дичь…»

Ну, хоть не в корзинке по реке отправили…

Лег, снова сел. Снова лег. Успокоился.

Ну их в пень, эти сложные родственные связи. Без наследства — вообще без разницы.

Надо будет попросить, чтобы меня оставили в больнице на пару дней. Тут и кровать теплая, еще и кормить будут. Круто.

Я завозился на кровати. Не было у меня ничего. И нет сейчас. И не дадут — кроме того, что смогу взять сам. Так что я ерзаю-то?..

«Себе-то не ври».

Взгляд остановился на пульсирующем шраме. У других — он связывал миры. Меня, если верить Поверенному, пришивал к этому.

Глава 5

Окно комнаты было закрыто решеткой. Этаж, по ощущениям, четвертый или пятый — впереди только парк и линии электричек, никак не сориентироваться. Большой город был где-то у горизонта — да и тот был еле виден из-за ливня, хлынувшего сразу, как гость ушел.

Дверь в палату оказалась закрытой. Я дернул пару раз в обе стороны, постучался, поискал след от замка и не нашел. Значит, заперто снаружи — несложный вывод. Буянить, колотить дверь ногами не планировал — обычно после такого бьют, а мне за прошлые дни хватило…

Ерунда, не двенадцать человек на камеру, считай — люкс.

Думать о визите не хотелось. Мысли — они вообще вредные, то и дело норовят привести к неправильным выводам. Да и вообще, эмоций как-то и не было.

Назвали районным сантехником — ну и что? Если город довели до такого состояния, что он утопает в потустороннем дерьме, кто в этом виноват? Надо просить доплату за вредность — это вот будет правильным. И соглашение с «подписями» пересматривать в свою пользу.

Обманули, что факультет у нас один — так это себя надо винить, что не догадался. Сколько таких же отделов, как у Анны Викторовны? А какого размера город, область, страна, чтобы три потока по семнадцать-двадцать человек в год могли что-то исправить? Мы — даже не капля в море.

Ковен этот… Ну, нашим нравится. Мне — нравилось. Принципы, правила, тайны, круги посвящения. Наверное, количество факультетов — тоже будет тайной нового круга посвящения. Или, наоборот, об этом надо догадаться самому, чтобы пройти секретный тест на тупость. У меня для себя плохие новости — три года тест проваливал. Вернее — не догадывался о масштабе происходящего. О «структурах» вообще впервые слышал — возможно, их работу можно отследить, если получить доступ к статистике. Или Анну Викторовну спросить напрямую?..

А вот эксперименты факультетов, о которых посланник говорил с явным недовольством — вещь интересная. Но тут, правда, разбираться надо — либо факультетские лезут в откровенную грязь, чем и вызывают у гостя такие эмоции. Либо пытались получить власть, как у таких, как Поверенный, и в перспективе хотят откусить свой кусок пирога. По пентаграмме через полпланеты прыгать — я про такое даже не слышал.

Надо поднимать уровень посвящения в Ковене — может, ситуация станет понятней. И поинтересоваться, есть ли в мире достаточно целебный подорожник для этой ерунды — вновь остановился взгляд на шраме.

Что ж завтрак-то не несут?

Звук открываемой двери послышался только ближе к вечеру, и посетителя я встречал с той же надеждой, как гавайцы — Кука.

Но вместо сочной и упитанной поварихи с чем-нибудь вкусным на гарнир, вошла Анна Викторовна в белом больничном халате, накинутом поверх мундира.

— Надеюсь, вы с едой? — Жадным взглядом смотрел я на объемный пакет в ее руках.

— Нет, одежда только. — Чуть растерялась она.

— Подберите мне что-нибудь кожаное и мягкое. — Сглотнул я слюну. — Жевать буду.

— Тут разве не кормят? — Положив ношу у стены, нашла она в кармане половинку недоеденного «сникерса».

Шоколадку отдали мне. Анна Викторовна заняла место на единственном в комнате стуле, который вновь оказался придвинут к постели.

— Это вы у меня спрашиваете? Я здесь первый день. — С жадностью уцепился я за обертку, даже не подумав отказываться. — Хотя, конечно, странные порядки для больницы — пациентов запирать и решетки на окна ставить. Будто я псих какой.

— А ты, извини, кто? — С показной задумчивостью и сомнением уточнила Анна Викторовна.

Я аж жевать перестал. Куски несложной мозаики мгновенно сложились в голове.