Планзейгер. Хроника Знаменска

Это было весьма странно.

Бланшар вновь открыл рот, но Мусатов сказал:

— Всё, вопрос исчерпан. Идите, господа исследователи, пообедайте, а после обеда в библиотеку — повышать свой теоретический уровень. На сегодня испытания закончены. Жан, будь любезен, пройди ко мне.

Рэм чувствовал себя оплеванным. Вроде бы всё шло хорошо, контакт-то был, да ещё какой. Для первого раза ого-го какой контакт. Да и в программе он не сомневался. Какое может быть сомнение, если диалог состоялся. Не мог же он сам придумать про Повелителей Венеры…

Рэм плелся следом за вышагивающим впереди Лернером, у которого каждый шаг был, как его, Рэма, полшага, и злился. Злиться, конечно, было не хорошо, но отвлекало, однако нет-нет, да и всплывали этакие раздраженные нотки. Типа: нет, это ж надо придумать — повышать свой теоретический уровень. Замучаешься пыль глотать в этой библиотеке. То ли дело родной комп. И так далее, и тому подобное…

Мусатов тем временем вызвал Саврасова и вместе с Бланшаром отправился к Мортимеру.

При его появлении Тамара расцвела, как майская роза, но Мусатов ограничился тем, что поцеловал её нежную душистую ручку и, пропустив вперед Бланшара, вошел в кабинет начальника.

— Ну-ка, ну-ка, — с этими словами Мортимер взял флешку, которую положил перед ним на стол Мусатов, и подключил к компьютеру.

Молча просмотрел запись и спросил:

— Кто ещё знает кроме вас четверых?

— Никто, — ответил Мусатов.

— Пройдите, господа, в этот кабинет, — Мортимер показал на неприметную дверь за своим столом и встал.

Через пять минут в очищенной памяти Мусатова и Бланшара не осталось ни намека на несанкционированный эксперимент Иеремии. Оба с удивлением обнаружили себя в удобных креслах в кабинете Мортимера, который сказал им следующее:

— Впредь, господа, поаккуратнее с Зазеркальем. Ещё чуть-чуть, и пришлось бы вас помещать в желтый дом. Я думаю, с экспериментами нужно повременить.

— Да? — расстроенно сказал Мусатов. — А так хорошо начиналось. Даже Лернер, Олег Павлович, сам Лернер рвался в бой. Ай-яй-яй. А что случилось-то?

— Вы ещё спрашиваете, — расстроенно ответил Мортимер. — Как в старинном фильме: бах, трах, всё вдребезги, сплошной сероводород. Полна комната рогатеньких. Куда же это вас занесло-то, дорогие мои? Нет, это не наука, господа, это чистой воды шаманство…

Пообедав, Рэм и Лернер вышли из столовой и честно направились к массивному библиотечному корпусу, но едва вошли в его густую тень, тут же получили резиновой дубинкой по черепу. А когда, спустя двадцать минут, очнулись на деревянной лавке под окнами библиотеки, то никак не могли вспомнить, как они здесь очутились и долго таращились друг на друга. Естественно, недавние события из головы вон, напрочь, будто их и не было…

Мортимер был прав: в кабинете молодых ученых вся аппаратура была вдребезги и сильно пованивало. Но рогатеньких не было.

— Их ещё тут не хватало, — проворчал Мусатов, мучительно раздумывая, куда же теперь распределить молодежь.

Зазеркалье было весьма перспективным направлением. Жаль, жаль.

— Ты, Жан, иди, — сказал Мусатов, устало опускаясь на стул и силясь вспомнить что-то, связанное с этой комнатой. Что-то ведь было. Но что?

— Как иди? — удивился дисциплинированный Бланшар. — А прибраться?

— Да, да, приберись и иди, — согласился Мусатов. — Не могу понять.

— И я, — сказал Бланшар. — Но, помнится, Рэм менял программу. Зачем?

Он быстро и умело снял боковую стенку системного блока. Винчестер был цел. И проверить — менял ли Рэм программу, на исправном компьютере была пара пустяков.

Бланшар начал отворачивать крепежные винты, фиксирующие жесткий диск, но обесточенный винчестер вдруг задымил, зачадил и быстро превратился в кусок черного спекшегося железа…

Проводив Мусатова с Бланшаром, Мортимер включил было крамольную запись на флешке, но тут в кабинет к нему ворвалась расстроенная Тамара и, сдерживая слезы, принялась жаловаться на судьбу.

Уж эти люди, как они со своей вечной дурью надоели. Но нужно было терпеть, нужно было быть выше этого.

— Ну-ну, — выключив запись и поднимаясь навстречу Тамаре, мягко сказал Мортимер.

Она уткнулась лбом в его живот и ну рыдать, что-то бормоча при этом. Он разобрал одно слово «Сережа».

— Что Сережа? — спросил он. — Не попрощался?

Она заревела белугой.

— Ты уж его прости, беднягу, — сказал Мортимер. — Пока он был у меня, его оборудование взорвалось. Напрочь.

— Напрочь? — она подняла голову, в глазах был ужас.

Можно было подумать, что она знала, что такое «оборудование».

— Бывает хуже, — сказал он, потихоньку отпихивая её. — Хорошо, что его там не было…. Ты иди, иди, голуба. Через час он тебе позвонит и пригласит на банкет. Сегодня же день города. Но для избранных, будет от силы человек тридцать-сорок. Каждому приготовлен подарок.

— Ура, — воскликнула она и, счастливая, окрыленная, помчалась на своё рабочее место.