Планзейгер. Хроника Знаменска

По телевизору, старенькому, дряхленькому, доставшемуся от прежних жильцов, как раз показывали сюжет про Азимут Сити. Несчастный отель не иначе как расстреливали из пушек: рваные дыры в окнах, стенах и межэтажных перекрытиях, повсюду бетонное крошево, битое стекло, растерзанный паркет, рваные простыни, клочья бумаги. Какие там вороны? Тем не менее, пострадавшие видели в ночном слабо подсвеченном небе именно галдящих пернатых хищников, сбившихся в черный бешено крутящийся клубок. Клубок этот разгонялся и бил молотом, только ошметки летели. Конечно, вороны. Весь двор был усеян трупиками.

В конце новостей прозвучало сообщение, что после вчерашнего посещения ресторана «Тантрис» русским толстосумом Бэ Годуновым таинственно пропала одна из бетонных гаргулий, украшающих площадь перед рестораном. Гаргулии по слухам были изготовлены известным русским скульптором и наводили на детишек страх. После чего была показана фотография бетонного чудища.

Вроде бы ничего особенного, но перед глазами сразу возник образ вероломного русского, от которого одни гадости.

Тут же позвонил добродетель и, подхихикивая, сообщил, что Берц, назвавшийся Годуновым, скульптуру не крал, та слиняла самостоятельно. Вот и думайте, добавил добродетель, подсудным мы делом занимаемся или неподсудным…

— Всё бы тебе, Гриша, повыпендриваться, просто так не можешь, — сказал Мортимер укоризненно. — Сделал дело — и тихонечко сматывай удочки. Нет, подавай ему ресторан, подавай ему гостевую книгу. Родину позоришь, господин хороший.

— Каюсь, — ответил Берц, опустив глаза. — Но не было бы ресторана, не было бы и Азимута.

— Этак и я умею, — хмыкнув, сказал Небирос.

Разговор происходил в офисе, в кабинете Мортимера. Мортимер сидел за своим широченным столом, Берц напротив на жестком деревянном стуле, а Небирос расположился на подоконнике. На подоконнике было неудобно, мешали цветы, зато это был не деревянный стул, предназначенный для экзекуции. Свобода выбора, где хочу, там и сижу, хоть на шелковой перине, хоть на колючем кактусе.

— Видишь ли, Гриша, — произнес Мортимер. — Если есть договоренность соблюдать существующие нравственные правила, то нужно их соблюдать. Мы сейчас на таком этапе, что магия не просто не уместна, а может повредить делу. И я боюсь, что твой Тарнеголет тесно связан с чародейством.

— Простите, Магистр, но другим способом из этого жлоба шкатулку было не вытянуть, — ответил Берц. — А дальше всё пошло цепляться одно за другое. Кольцо, сервер. Только я тут ни при чём.

— А кто при чём? Пушкин? — жестко спросил Мортимер. — Откуда узнал, что в Мюнхене международная конференция? Только не врать.

— Я не знал, — сказал Берц. — Честное слово.

Услышав это «честное слово», Небирос хохотнул. Берц искоса посмотрел на него.

— То есть, всё вышло непреднамеренно? — помягчел Мортимер.

— Непреднамеренно.

— Значит, про то, что члены конференции остановились в Азимуте, тоже не знал?

— Честное пионерское, не знал, — ответил Берц.

— Ладно, — произнес Мортимер, вставая. — Мелкие нарушения по неразумению имели место, но главные устои не потрясены. Однако же выговор мы тебе влепим.

— За что, если не потрясены? — удивился Берц.

— На всякий случай, чтоб впредь неповадно было, — сказал Мортимер. — Да что там всё шуршит и шуршит?

Выйдя из-за стола, он согнал с подоконника Небироса и выглянул во двор.

Там, внизу, новоявленный дворник Федор, не щадя метлы, усердно подметал тротуар.

— Этак ему до завтра метелки не хватит, — недовольно сказал Мортимер и повернулся к Берцу. — Он точно крепкий компьютерщик?

Берц пожал плечами.

— Понавезут черт знает кого, а ты плати, — проворчал Мортимер. — Наобещают с три короба, будто институт резиновый, а мне расхлебывай. Ну, что уставился? Завтра проверим, что это за спец.

Глава 19. Вот я и предупреждаю заранее

Диверсии Небироса и Берца, а иначе эти действия квалифицировать было нельзя, имели сокрушительные последствия.

Семейка зловредных вирусов, внедренных Небиросом в компьютеры Федерального Резервного Банка, бурно размножаясь, моментально поразила банковскую компьютерную сеть Штатов и, естественно, принялась разрастаться дальше. Вирусы были специфические, нацеленные только лишь на банковские операции, обнаружить их было практически невозможно. Когда их все-таки обнаружили, было поздно, огромные средства уплыли в неизвестном направлении.

В Германии было попроще, тут обошлось без вирусов, тут деньги отсасывались совершенно другим способом.

Что же это, как не диверсия? Обыкновенный, кондовый подрыв. Кража, воровство, хищение, умыкание, конокрадство, гоп-стоп, как ни назови — все равно выходит перемещение денег (огромных) из одного кармана, в другой, дядин. А где этот дядя — никто не знает.

Так что Тарнеголету, попавшему в эту систему, страшно повезло, из нищего еврея он в одночасье превратился в миллиардера. Плохо ли? А так сидел бы себе со своей антикварной шкатулкой до посинения, до гробовой доски, в полной нищете, не зная, что из себя эта шкатулка представляет.

Вот мы и подошли к главному.