Плащаница из Овьедо

Отец Джимми представил себе, как любое такое чтиво, написанное на языке фактов и доказательств, повергает читателя в сон после первой же страницы.

Он собирался выключить компьютер и лечь спать, как вдруг в его сознании все части головоломки сложились в один рисунок. Он даже не понял, как это произошло. Словно само по себе. Точно гром среди ясного неба. Он выпрямился. В его глазах экран компьютера потускнел от того, что четко и ясно видел разум.

Отец Джимми убеждал себя, что такого не может быть. Почти полная картина происходящего, так внезапно пришедшая к нему, казалась слишком ненормальной, чтобы быть правдой. Было поздно, и у него разыгралось воображение. Или ему это приснилось. Он повернулся на компьютерном стуле и уставился на распятие, как будто оно могло вернуть его к реальности. В доме был слышен только гул работающего компьютера и легкое похрапывание монсеньора Галахера, спящего в комнате этажом выше. Но тишина только усилила ужас, который начал проникать в его сердце. Осколки головоломки — доктор Йохансон, сударум, ДНК, фотографии из мастерской Джолин Витфилд, «Партнерство ради Жизни» — стали ему до ужаса понятны. Все сходится!

И в самом сердце всей этой жути очутилась Ханна.

Глава 35

Было еще темно, когда Ханна добрела до ванной. Она неважно себя чувствовала, и ей почему-то тяжело было держаться на ногах. Однако она не стала включать свет, боясь, что потом не сможет заснуть. Справив нужду, Ханна на ощупь, словно слепая, вернулась в кровать. Одеяло в пододеяльнике сбилось, и ей пришлось напрячься, чтобы привести все в порядок. Постепенно ее разум стал отходить ото сна, и, к тому времени как она легла в постель, удобно устроила голову на подушке и натянула до подбородка стеганое ватное одеяло, девушка почти проснулась.

Так она лежала и думала о том, что обстановка в доме ощутимо изменилась. Теперь она по-иному смотрела на свое место среди этих людей. В ее голове эхом раздавались слова: «Ты — избранная». Такое возможно? Кто-то действительно сказал ей это вчера? Потом Ханна вспомнила, что кто-то произнес: «Все было предопределено».

Сначала ей казалось, что это фрагменты снов, которые она видит в полусонном состоянии. Подобно прозрачным мыльным пузырям, они лопнут, и она скоро встанет, чтобы прожить новый день. Даже сейчас они улетали от нее вверх и исчезали в восхитительном свете.

Постепенно Ханна начала понимать, что этот свет — первые лучи восходящего солнца, пробившиеся сквозь занавески. Она снова встала и совершила очередную прогулку в ванную, на этот раз, чтобы плеснуть в лицо холодной водой. Нужно было проснуться и попытаться дать оценку тому, что произошло вчера.

Чашка крепкого кофе и пара минут наедине с собой, пока все остальные еще спят, помогут ей в этом.

Под ногами девушки тихо скрипел пол, когда она шла к двери. Ханна повернула ручку и, к своему удивлению, обнаружила, что дверь не поддавалась. Тогда она с силой потянула ее на себя. Дверь продолжала упираться, поэтому она взялась за ручку обеими руками и резко дернула. И еще раз, перед тем как понять, что дверь вовсе не заклинило. Ее заперли в спальне.

Постепенно праздничный ужин по случаю предстоящего путешествия во Флориду всплыл в ее сознании, и она вспомнила, как миссис Грин посмотрела ей прямо в глаза и сказала, что Ханна — сосуд. Да, именно сосуд. Затем женщина стала быстро рассказывать что-то о том, что само Провидение привело ее к ним, как и их к ней.

— Ты — благословенная Богом среди нас, женщин, — добавила Джолин высоким голосом. Ханне точно это не приснилось. И когда она спросила, почему и как, женщина посмотрела на нее безумными глазами и просто сказала: «Это чудо. Разве не понятно? Чудо!» И повторяла эти слова снова и снова.

— Не нам сомневаться в мудрости Господа, — продолжила миссис Грин. — Он свел нас вместе. Он будет за нами наблюдать.

Воспоминания не переставали приходить. Ханна подумала о странных прогулках в сад среди ночи, когда Джолин, будучи в таком же возбужденном состоянии, стояла на коленях и что-то монотонно распевала, застывшая не отчего-то, таившегося в тени сосен или бегущих по небу облаков, а от кого-то. Тогда девушка просто спросила: «Тот, о ком Джолин говорила ночью в саду, Бог?»

— Нет, не Бог, — ответила Джолин, все еще пребывая в исступленном состоянии. — Его мать. И теперь ты станешь Его матерью.

Сказав это, художница сверкнула глазами, блестящими от слез, и стала раскачиваться из стороны в сторону; размах этих движений с каждым разом становился все больше и больше, так что Ханна всерьез побаивалась, что Джолин упадет. Маршалл и миссис Грин положили ей руки на плечи, чтобы остановить, и Ханна теперь не сомневалась, что они наблюдали это не в первый раз.

В конце концов ей позволили удалиться в свою комнату. Когда она была на втором этаже, миссис Грин крикнула ей:

— Тебе была оказана величайшая честь! Помни об этом. И помни о своем долге перед Вечностью.

Казалось, что слова, летящие вверх по лестнице, доносились не из этого мира.

Ей ничего не приснилось.