Плащаница колдуна

Как сгинули ходоки Скиф и Роздых, доподлинно никто не знал. Они шли впереди и вдруг исчезли. Потом откуда-то издалека донеслись их крики, а затем все стихло.

Глеб называл все местные ловушки «кишенскими шутками», но увидеть здесь самих шутников (кем бы они ни были) ему ни разу не довелось.

– Ладно, – сказал Глеб. – Пора идти. Помните, что я вам говорил, и все будет в порядке.

И он двинулся вперед. Несколько минут шли молча и без всяких приключений.

Проходя мимо разрушенного храма, Глеб услышал негромкое ворчание. Он быстро повернул голову и попятился от ужаса. За спиной у Глеба тихонько охнул Прошка и испуганно пискнул старик Хомыч.

На подклети разрушенного храма стояло огромное черное чудовище. По виду это был пес, но раза в два больше самого рослого ротвейлера. Кроме того, у чудовищного пса было две головы, пасти которых усеяны клыками, растущими в два или три ряда.

Двухголовый пес стоял на полуразрушенной кирпичной кладке, смотрел на путников маленькими, налитыми кровью глазами и глухо рычал. Прошка опомнился первым – он подхватил с земли палку и метнул ее в пса.

Пес дернул одной из голов, поймал зубами летящую палку и легко, как спичку, перекусил ее пополам.

Глеб вынул из кобуры ольстру, но Диона у него за спиной громко проговорила:

– Прочь, Драглак! Ступай домой!

Несколько мгновений пес смотрел на Диону, потом повернулся и, спрыгнув с подклети вниз, исчез из вида. Глеб выждал немного, затем сунул ольстру в кобуру и неприязненно проговорил, обращаясь к Дионе:

– Не знал, что у вас есть такие твари.

– Ты много чего о нас не знаешь, Первоход, – ответила девушка. – Драглак тебя не тронет, если ты не сойдешь с тропы. Нелюди не убивают ходоков просто так.

– Почему? – спросил шедший рядом с ней Лагин.

Диона взглянула на него и небрежно ответила:

– Боятся. Ходоки отлавливают наших, но нечасто и самых слабых. Если наши будут убивать ходоков, то и ходоки начнут лютовать. А то еще нагрянут княжьи ратники, и нашей тихой жизни в Гиблом месте придет конец.

– Знаю я ваше племя, – презрительно проговорил Глеб. – Прячетесь в развалинах, как крысы. Выбираетесь только, чтобы украсть ребенка или женщину.

– Нас мало, и мы вырождаемся, – печально вздохнула Диона. – Чтобы выжить, нам нужны ваши дети и женщины.

– Вот как, – пробормотал Глеб, поглядывая на разрушенные дома. – Мы у вас – слабых выродков, вы у нас – здоровых женщин. Не очень выгодный обмен, тебе не кажется?

– Другого быть не может, – так же печально, но твердо ответила Диона.

Проходя мимо пса, Прошка и Хомыч испуганно обогнули его стороной.

Дальше пошли в молчании. Разговаривать было страшно. Здесь, в этом мертвом городе, повсюду таились уродливые твари. Они были не видны, но они были рядом и, возможно, наблюдали за непрошеными гостями в щели и дыры.

Шагая по заросшей бурьяном улице, Хомыч в очередной раз спрашивал себя: какой блудливый дух дернул его поплестись следом за Лагиным и Глебом?

Прошка, бредущий рядом со стариком, размышлял о кошеле с деньгами, который нес в своей сумке Глеб-Первоход, и о том, стоило ли ради золотых монет совать башку в пасть Гиблому месту.

Лагин был возбужден. Любопытство ученого заставляло его внимательно смотреть по сторонам. Жалел он только об одном – что не может сойти с тропки и поковырять каменную кладку домов, поворошить разноцветные камушки, россыпями лежащие на земле, да пощупать пальцами местную землю. Если верить легендам, Кишень умер в одночасье. Было бы чертовски любопытно узнать: что же его сгубило?..

5

Путь, который привел Лагина в Гиблое место, начался двенадцать лет назад, и начался он со смерти его сестры Милады. Милада долго хворала, а умерла быстро и без мучений. Просто открыла однажды глаза, посмотрела на Лагина и сказала:

– Я умираю, Тимофей. Жить стало скушно.

Потом закрыла глаза и перестала дышать. Лагин долго стоял перед кроватью сестры, разглядывая ее бледное, худое, неподвижное лицо. Мысль о том, что сестра мертва, не укладывалась у него в голове. Лагин и прежде видел, как люди умирают, и сейчас никак не мог понять, почему все в нем восстает против смерти сестры.

Неужели лишь потому, что ей было всего четырнадцать лет?

Но люди умирают и более молодыми. Лагин стоял и думал, стоял и думал и наконец нашел ответ на свой вопрос. Дело в том, что он давно догадывался и даже знал, что в мире существует высший порядок. Все вокруг подчиняется этому порядку, и ничто не происходит само по себе.

И теперь, стоя у кровати сестры, он остро чувствовал, что этот порядок нарушен. Объяснить подобное было невозможно. Но не почувствовать – тоже.

Наверное, умереть в это утро должен был кто-то другой, а Ангел Смерти просто перепутал дома. А может быть, виновата была сама сестра? Что, если она, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, вмешалась в высший порядок и внесла в него сумятицу, которая в конечном итоге привела ее к смерти?

Так или иначе, но произошла страшная ошибка, и ошибку эту нужно было исправить.

Час спустя крещеный русич Тимофей Лагин стоял перед христианским священником.

– Ты можешь оживить мою сестру, святой отец? – прямо спросил он.