Пластичность мозга. Потрясающие факты о том, как мысли способны менять структуру и функции нашего мозга

Но почему же он не мог восстановить свои подростковые воспоминания? Вполне вероятно, что он подавлял и их. Нередко, когда мы что-то вытесняем из сознания, например, катастрофическую раннюю потерю, мы делаем то же самое с другими событиями, тесно с ней связанными, чтобы блокировать доступ к первоисточнику.

Однако может существовать и еще одна причина. Недавно специалисты обнаружили, что травма, полученная в раннем детстве, порождает масштабные пластические изменения в гиппокампе, сжимая его настолько, что это препятствует формированию новых, долговременных осознанных воспоминаний.

Животные, которых разлучают с матерью, издают отчаянные крики, затем входят в состояние «отключения» — как дети Спитца — и начинают вырабатывать гормон стресса под названием «глюкокортикоид». Этот гормон убивает клетки гиппокампа, в результате чего он теряет способность устанавливать синаптические связи в нейронных сетях, определяющих научение и долговременную память. Эти ранние стрессы формируют у животных, лишенных материнской заботы, предрасположенность к некоторым заболеваниям, которая остается на всю жизнь[135].Когда их разлучают с матерью на долгое время, ген, инициирующий выработку глюкокортикоида, активируется и остается в таком состоянии длительные периоды времени. Травма, перенесенная в детстве, может приводить к чрезмерной сенсибилизации — пластическому изменению — нейронов мозга, регулирующих выделение глюкокортикоида. Результаты последних исследований указывают на то, что у взрослых людей, подвергавшихся в детстве насилию, также наблюдаются признаки глюкокортикоидной суперсенсибилизации, сохранившейся во взрослом состоянии.

Факт деградации гиппокампа — важное открытие. Оно позволяет объяснить, почему у господина А. было так мало воспоминаний из подросткового периода его жизни. Депрессия, высокий уровень стресса и детская травма — все это вызывает выработку глюкокортикоида и убивает клетки гиппокампа, приводя к потере памяти. Чем дольше люди находятся в состоянии депрессии, тем меньше их гиппокамп. Гиппокамп депрессивных людей, перенесших детскую травму в подростковом периоде, на 18 % меньше гиппокампа депрессивных взрослых, не сталкивавшихся ни с чем подобным в детстве. В данном случае мы имеем дело с обратной стороной пластичности: реагируя на болезнь, мы в буквальном смысле слова теряем важные корковые площади.

При кратковременном стрессе уменьшение размера гиппокампа носит временный характер. Если же стресс сохраняется длительное время, деградация становится постоянной. После того, как человек выздоравливает, воспоминания возвращаются, и, исходя из этого, исследователи предполагают, что гиппокамп может снова развиться до нормальных размеров. На самом деле гиппокамп — это один из участков мозга, где создание новых нейронов из стволовых клеток является обычным делом.

Лекарственные препараты против депрессии увеличивают число стволовых клеток, которые становятся новыми нейронами в гиппокампе. У крыс, которым давали один из антидепрессантов в течение трех недель, количество клеток в гиппокампе увеличилось на 70 %. В случае с людьми, для того чтобы антидепрессант подействовал, требуется от трех до шести недель. Возможно, это всего лишь совпадение, но именно такое количество времени необходимо для того, чтобы «новорожденные» нейроны в гиппокампе окончательно сформировались, образовали отростки и установили связи с другими нейронами. Таким образом, иногда лекарственные препараты могут способствовать пластическим изменениям мозга. Тот факт, что люди начинают чувствовать себя лучше благодаря психотерапии, а также наблюдают улучшение своей памяти, позволяет предположить, что и психотерапия стимулирует рост нейронов в гиппокампе.

Пластический парадокс

Возможно, многочисленные изменения, произошедшие с господином Л., удивили бы Фрейда, учитывая возраст моего пациента на момент прохождения курса психоанализа. Фрейд использовал понятие «психической пластичности» для описания способности людей к изменениям и признавал, что их общая способность меняться неодинакова. Он также отмечал, что у людей пожилого возраста обычно происходит «истощение пластичности» — они становятся «косными, упрямыми и ригидными». Он относил это на счет «силы привычки» и писал: «Однако существуют люди, которые сохраняют психическую пластичность далеко за пределами возрастных ограничений, и такие, кто теряет ее преждевременно». Он отмечал, что ригидным людям очень сложно избавиться от своих неврозов в процессе психоанализа.

Травма, полученная господином Л., сформировала способы поведения, которые сохранялись более пятидесяти лет. Как же тогда ему удалось измениться?

Ответ на этот вопрос является частью загадки, которую я называю «пластическим парадоксом» — одним из наиболее важных уроков этой книги.