Пластиглаз

– Так я же говорю: Под Кубинкой у меня дача есть. Старый дом, конечно, от отца ещё. Вообще-то я больше в Переделкино время провожу. Кубинка - это так, знаете, секретный филиал, подальше от собратьев по цеху, так сказать:

– Ну-ка, поподробнее про Кубинку и секретный филиал давай! - оживился Пахоменко, хищно прищуриваясь. - А ты тот ещё фрукт, я погляжу!..

Председатель укоризненно склонил голову:

– Ты, Пахоменко, эти штучки брось, не тридцать седьмой тебе тут... Не сбивай человека. Он и так тут в показаниях нагородил такого. Вот, читаю: «По просёлочной дороге шёл я молча». Куда шёл? С какой целью? Откуда шёл, от кого? Время суток? Что имел при себе? Почему молча шёл, а не пел, скажем? Таился? От кого? От органов?

Председатель гвоздил вопросами, как станковый гранатомёт.

Пахоменко согласно кивнул:

– Пишет, что дорога была пуста, и тут же, следующая строчка - аудиовизуальный контакт с нарушителями! Целую свору ведь повязали мы на следующее утро - пятьдесят шесть человек. Правда, - с сожалением добавил обвинитель, - шестнадцать из них пришлось отпустить после выяснения обстоятельств. Те в гулянье не участвовали, стол да постельку молодым готовили. Легко отделались, в общем: Но не в этом дело. А он такую кодлу, да ещё на угнанном самолёте по полю, как на тракторе, рассекающей, не сразу заметил: Врёт, по-моему.

– Ну, давайте всё же учитывать творческий склад характера и личности Роберта Ивановича, - вмешался адвокат. - Всё-таки лауреат Государственной премии, не будем забывать с вами...

Рождественский обрадовано и благодарно кивнул.

– Ну, шёл человек молча, погружённый в свои мысли и творческие планы. Сочинял, быть может, на ходу что-нибудь. В общем, весь в себе. Вот и не сразу заметил происходящее:

Председатель взглянул на часы. Провел рукой по лицу.

– Ну, допустим. Может, и так. Шёл, «чижика-пыжика» сочинял. А тут СУ-25 по полю, по посадкам колхозным прёт, в шариках и гирляндах весь, на нём пьянь деревенская гроздьями: Как опята бревно, облепили: Один, кстати, с крыла сорвался, и прямиком под шасси. А они и не заметили, их, видишь ли, «крылья вдаль несли»: Места им мало было, а?! Вот как гуляют теперь - ни земли, ни неба людям не хватает!

– А кто самолёт-то угнал? - вновь подал голос адвокат.

– Ты дела внимательней читай, знать будешь лучше, защитник хренов,- не выдержал Пахоменко. - Видишь, свидетель показывает: «Был жених серьёзным очень». Конечно, будешь тут. Он к тому времени протрезвел уже, от страха за содеянное. Он же ведь и вывел «сушку» из ангара, да ворота им протаранил. Загубил машину, сука. Вот тебе и авиатехник. Три года парень работал на аэродроме, допуск высокий получил, у «Витязей» работал, ну, которые высшие пилотажи америкосам за бабки показывают. И вот на тебе. Женился, называется. А всё почему? Невеста, дура, Клава деревенская, подбила его. Говорит, хочу как по телеку, на длинной такой лимузине прокатиться, чтоб увивался ветерок за фатой. Так было? - Пахоменко глянул на Рождественского.

– Совершенно верно, - Рождественский слегка наклонился вперёд. - А у парня откуда такие деньги?.. Зарплату им за шесть месяцев задолжали, только за декабрь выплатили в прошлом месяце, без индексации: Вот он и решил на самолёте её повозить, вместо лимузина.

– Ты-то откуда знаешь, про зарплату-то? Шпионишь за аэродромом, что ли? - уцепился опять Пахоменко. - Ох, не нравится мне, Михалыч, этот тип. Ох, не нравится:

– Да нет, помилуй Бог! - всплеснул руками Рождественский. - Так ведь почти все в посёлке, где дача моя, на аэродроме работают. Ну, и говорят по вечерам: А моя профессия творческая, внимание профессионально цепкое: Люди рассказывают, а я отмечаю, записываю иногда, мало ли, пригодится когда:

– Сам признался! - восхищённо выдохнул Пахоменко и, взявшись за телефонную трубку, взглянул на председателя. - Ловко мы его, а? Вот тебе и свидетель! Пособничество в терроризме, сбор сведений о закрытом военном объекте: А не остановил он ту кодлу, потому что сам планировал подобное. Вот, признаётся ведь: «И жалел о том, что я не жених». А это попыткой угона воздушного судна, да ещё военного, уже попахивает. Чеченам загнать «сушку» хотел? Чтобы они наших пацанов с воздуха мочили, пока они в сортире, безоружные сидят, да? Нет, милый, Бог тебя не помилует. А мы и подавно. Звоню, Виктор Михалыч?

Рождественский, подломившись в коленях, упал на стёртый и пыльный паркет. Глухо стукнула тяжёлая голова. Конвоиры, скребя и стуча по полу прикладами, принялись тормошить и пытаться поставить на ноги бесчувственное тело.

Обвинитель и адвокат одновременно привстали.

– Я же говорил - у вас свидетели не выдерживают, а уж про подследственных я и вовсе молчу:

– Косит, гниль творческая: Не верю! - серое обычно лицо Пахоменко порозовело. - Не верю! Поднять говно это, нечего пол тут пачкать!

– Погоди, Пахоменко: - председатель, не обращая внимания на возню конвоиров, с интересом вчитывался в показания. - Погоди-ка: Глянь-ка, вот, что пишет тут: