Плата за любовь

Это был самый лучший, самый романтический вечер. Однако назавтра почему-то все стало по-прежнему. Он так же приходил поздно, не ужинал и сразу шел спать. А потом вообще не пришел ночевать. Эту ночь Оля спала плохо. Все прислушивалась, не заскрипит ли входная дверь. На следующий день он тоже не явился и не позвонил. Оля и нервничала, и злилась. Ведь можно хотя бы предупредить! А вдруг действительно что-то случилось? Сейчас и убить запросто могут!

Он появился на четвертый день — живой и здоровый. Оля стирала в ванной. Она повернулась в его сторону, когда он вошел, но ничего не сказала, а, поджав губы, продолжала стирать.

— Пошли чай пить, — через минуту позвал он, — я торт принес.

Ольга никак не отреагировала.

— Мама, пошли есть торт, — скомандовала Лиза и потащила Ольгу в кухню. Там она получила от Игоря самый красивый кусок с розочкой.

— Ой, там «Санта Барбара» началась, — через минуту всполошилась Лиза и умчалась с тортом в комнату.

— Я не буду, — отодвинула Оля свой кусок, — и так, боюсь, раскормила его как слона. Не разродишься потом.

— Разродишься, куда ты денешься, — улыбнулся Игорь.

Но Ольга не склонна была шутить.

— Ты мог хотя бы позвонить?

— Так получилось, что не смог.

— Если ты ездил к жене, то разве там не было телефона?

— Я ездил не к жене, но и ты мне не жена, так что оставь свой тон, — недовольно поморщился он.

— Ты живешь в моем доме, — начала заводиться она, — это элементарная вежливость. А то сиди и думай, не зарезали ли тебя в парадном.

— Я сам кого хочешь зарежу, — усмехнулся он.

— Откровенное заявление. Вот что значит — пускать незнакомого человека в дом…

— Или в постель… — Теперь он был тем неприятным Игорем, который изводил ее насмешками. — Но мне приятно, что ты волновалась обо мне.

— Да пошел ты…

— Жаль, что ты почти на сносях, а то получила бы за свое «пошел», — жестко сказал он, но Ольгу это не остановило.

— Слушай, не умеешь себя вести, так выметайся отсюда. Устроил себе ночлежку!

— Отчего ты бесишься? Ревнуешь, что ли? — Он откровенно издевался.

— Да нужен ты мне! Я не понимаю, почему ты сюда таскаешься? Это мой ребенок, мой и только мой! Я могу записать его на свою фамилию, и ты вообще не будешь иметь на него прав. Так что не надейся.

— И все из-за того, что я не ночевал три ночи, — вздохнул с улыбкой Игорь. — Представляю, каково жилось твоему мужу. Не зря он сбежал!

— Догнать не хочешь?

— Если ты еще раз скажешь это, я уйду и больше не приду.

— Ну и уходи! Мне вообще непонятно, зачем ты здесь живешь, раз…

— Раз не пристаю к тебе? Это ты хотела сказать?

— Нет.

— Это. Так вот, я, по твоему выражению, таскаюсь сюда не из-за безумной любви к тебе, как ты решила. А из жалости.

— Что?

— А ты как думала? Что ты единственная и неповторимая? Я катаюсь сюда через весь город и сплю на твоем горбатом диванчике из жалости. Чтобы вы с дочкой с голоду не умерли, чтобы ты не родила на улице, когда упадешь еще раз, чтобы не наделала глупостей от отчаяния!

— Все ясно. — Ольга поднялась, и голос ее зазвенел. — Я не нуждаюсь в твоей жалости. Это я тебя пожалела, думала, тебе правда негде жить.

— Неужели я похож на мужчину, которому негде ночевать? Или у которого нет женщин?

— Убирайся, и чтобы я тебя не видела! Я ненавижу тебя и никогда не позволю даже подойти к моим детям.

— Оля! — Его лицо стало серьезным, он попытался взять ее за руку.

— Выметайся! — одернула она руку. — Немедленно! Я сошла с ума, если после всего терплю тебя в своем доме!

— Ты пожалеешь.

— Ты что, оглох? — И она швырнула торт со стола. — Убирайся!

Торт разлетелся на куски, хлопья крема испачкали стены и занавески.

— Ну, ты и стерва, — только и сказал он. Хлопнула дверь, и она поняла, что он больше не придет.

Глава девятнадцатая

Маша поехала к родителям одна. Павел сослался на какие-то срочные дела и отказался ехать. А она его и не уговаривала. Слава Богу, хоть перестал таскать ее к своим, она уже не могла выносить слащавой наигранности Веры Васильевны, своей свекрови. Та все время пыталась чем-нибудь занять их, как детей: играми, шарадами, тестами. Иногда это было даже забавно — но постоянно! Они же взрослые люди. Неужели нельзя просто поговорить? Маша неизменно проигрывала в играх и набирала меньше всех баллов в тестах.

— Это нормально, — успокаивала ее свекровь. — Для женщины главное — душа. От нее зависит мир в доме. А мужчине интеллект просто необходим, ведь он должен содержать семью.

Маша негодовала про себя. Вере Васильевне прекрасно было известно, что именно Маша содержала семью. Платила за коммунальные услуги, покупала продукты. А Павлу деньги давали родители, в основном — на одежду. Если они куда-нибудь выходили: в кино, кафе, тогда мог заплатить и он. Однако случалось это все реже и реже.