Плата за одиночество

– Тогда он попытается наконец либо на тебя воздействовать, либо меня убить, – невозмутимо ответил Рудольф. – Он не может позволить уплыть такой великолепной возможности.

На некоторое время у меня от возмущения пропали все слова. Я не хотела рисковать жизнью Регины, которой даже ничего не стала говорить в свой второй приход в приют. Сделать она ничего не может, лишь волноваться будет за меня. А теперь выясняется, что я должна еще рисковать жизнью Рудольфа.

– Мне кажется, – наконец ответила я, – все это – лишний, никому не нужный риск.

– Ничего не лишний, – ответил он. – Этак мы этого убийцу будем выманивать до пришествия Богини, а мне уже надоело.

– Ты же говорил, что согласен ходить со мной вечно, – насмешливо напомнила я.

– Так с тобой, а не вокруг тебя, – недовольно ответил он. – Ты ни на что не хочешь идти для большей достоверности. Никак не помогаешь созданию нашей легенды.

– Может, мне для большей достоверности и в кровать с тобой лечь? – разозлилась я.

– Замечательная идея, кстати, – невозмутимо ответил он. – Это на ауре сразу отражается, – он посмотрел на меня с сомнением и добавил: – Но ты на это не пойдешь, я понял. Поэтому давай я тебе завтра, сразу после твоей работы, вручу браслет, а ты радостно согласишься, покраснеешь и ответишь мне согласием?

– Нет.

– Ну хорошо, можешь не краснеть, – сказал он.

– Руди, это слишком серьезно, – ответила я. – Если ты считаешь, что фиктивная помолвка может спровоцировать преступника на твое убийство, то я против.

– Маленькая поправочка. На попытку убийства. У него ничего не получится, уверяю тебя, – ответил он. – Мы прихватим голубчика на горяченьком, а ты начнешь коллекцию женихов, которым вернула обручальные браслеты, и будешь потом в старости вспоминать меня под номером первым.

– Если я доживу до старости, – мрачно ответила я.

Смешно сказать, но мысль о том, что браслет придется вернуть, огорчила меня много больше, чем необходимость его принять. В глубине души, так далеко, что я старалась об этом и не думать, мне хотелось, чтобы наши встречи вылились во что-то более серьезное. Вот только я видела – Руди нужно было совсем не это. Затянувшееся расследование пропажи Марты, к которому присоединили еще и убийство Сабины, его тяготило, и он больше думал о том, как найти преступника, чем обо мне. Мне тоже давно хотелось, чтобы все это побыстрее закончилось, а я смогла уйти из магазина иноры Эберхардт. Ненавидеть ее не получалось. Умом я понимала, что ничем, кроме появления на свет, ей не обязана, что она от меня отказалась, но нанимательница была такой внимательной и заботливой, что я начинала бояться – привяжусь к ней и не смогу покинуть. Правда, мне в любом случае пришлось бы дождаться, пока кого-нибудь примут на работу. Вторую продавщицу иноре Эберхардт пока найти не удавалось.

– Что за панические мысли? – недовольно сказал Рудольф. – У тебя один из лучших защитных артефактов. Не снимай его никогда, и все будет в порядке. Он даже с десяток шаровых молний сдержит, а на тебя всего лишь мягко попытаются воздействовать ментально, и все. В худшем случае – влюбишься, а это препятствием для долгой жизни не является. Так мы договорились?

– Нет.

– Штефани! – почти взвыл он. – Ну почему? Я так хорошо все продумал. Уверен, инор Шварц меня поддержит. Ты же к нему завтра утром идешь?

– Да, перед работой.

– Так я тоже подбегу.

Рудольф сразу повеселел, будучи уверенным, что вдвоем со Шварцем они меня уговорят. Он перестал меня убеждать принять браслет и говорил теперь о других вещах, даже шутить пробовал. Мне было совсем не смешно, идея его казалась глупой и опасной, и забыть про нее я не могла, так что попрощалась с ним довольно прохладно. До ночи было еще далеко, а в квартире делать нечего – все, что нужно, уже вымыто, вычищено, выстирано или подшито. Я бы сейчас с удовольствием почитала, чтобы хоть немного отвлечься от тягостных событий этого дня, но книг у меня не было, если не считать любовных романов, доставшихся от Сабины и усердно собиравших пыль. Помаявшись немного от безделья, я решила подумать над своими записями – вдруг что умного придет в голову? Взяла томик, раскрыла и в удивлении туда уставилась. Там были не мои заметки, там были цифры, написанные Сабининой рукой. Я не сомневалась, что это ее почерк, слишком часто видела записи в журнале. Но больше ничего почерпнуть не удалось – цифры мне ничего не говорили. Даты ли это, денежные поступления или какой-то шифр, разобраться самостоятельно я не могла. Я ломала над этим голову весь вечер, даже спать легла позже обычного, а утром взяла томик с собой к Шварцу. Может, это имеет для них какую-то важность и поможет в расследовании?

Сразу, как поздоровалась, я выложила книгу на стол перед инором Шварцем и развернула в нужном месте, а то подумает, что предлагаю насладиться чтением любовного романа в рабочее время. Но он все равно посмотрел на меня с недоумением.

– Я вчера вечером нашла, – пояснила я. – Это писала Сабина, – тут я вспомнила про свое неудачное определение матери, смутилась и дополнила: – По крайней мере, почерк похож на ее.