Плата за страх

— Мне сказали, что капитан Дрисколл желает со мной поговорить, — обратился я к ним. Хотя знал, что капитана не увижу.

— Поговорите сначала с нами, — предложил один из них.

— Садитесь, мистер Тобин, — добавил другой. — Это не займет много времени.

Глава 24

Это действительно заняло совсем немного времени — ровно столько, сколько понадобилось, чтобы пройти все формальности. Еще не так давно меня могли бы подвергнуть в этой комнате пятнадцатичасовой процедуре допроса несколькими детективами, сменяющими друг друга, но теперь полицию все жестче заставляли соблюдать законы, в том числе и те, что ограничивают их власть и защищают тех людей — вроде меня, — чья виновность еще не доказана.

Итак, мне подробно зачитали мои права и посоветовали связаться со своим адвокатом. Когда я заявил, что не собираюсь делать ничего подобного, один из детективов, обращаясь как бы к другому, намекнул:

— Когда-то защитники готовились к слушанию в суде. Теперь думают только о том, как подать апелляцию.

Тот, который объяснял мне мои права, посоветовал:

— Я настоятельно рекомендую вам обратиться к своему адвокату, мистер Тобин. Может, вы этого не понимаете, но вам грозят крупные неприятности.

— Вряд ли, — возразил я.

Ко мне обратился еще один:

— Вы думаете, мы все здесь собрались затем, чтобы дурака валять?

Я ответил ему:

— Я думаю, что вы здесь, ребята, собрались из-за того, что вас ввели в заблуждение. Какая разница, что я здесь скажу, мне вас все равно не переубедить. Вызывать адвоката не стану потому, что нахожусь здесь по ошибке — и самое худшее, что мне грозит — это провести несколько часов в камере. Я могу даже подыграть вам, если хотите, и сознаться во всем, в чем вы будете меня обвинять. Но, когда вы получите в руки доказательства, факты, объективные свидетельства, в то время как сейчас располагаете только предубеждениями против бывшего полицейского, тогда протокол этого допроса окажется в мусорной корзине, и мы все напрочь о нем забудем.

— Как вы самоуверенны, Тобин, — заметил тот, кто в основном пока говорил со мной.

— Я невиновен.

— Да неужели? Не соблаговолите ли выслушать наше мнение по этому поводу, Тобин? — Что-то произошло со словом «мистер», с которым он обращался ко мне, когда зачитывал мои права; видимо, на том этапе соблюдение элементарной вежливости — обязаловка, а затем после оглашения декларации миндальничать с такими, как я, непозволительная роскошь.

— Да, соблаговолю — мне и самому не терпится узнать, почему я здесь.

— Отлично. — Он придвинул стул и сел; остальные продолжали стоять на своих местах, наблюдая за мной, и со скрещенными руками на груди напоминали огромные шахматные пешки.

Тот, кто сидел, начал развивать свою мысль:

— Вы отправились в кафетерий в прошлую субботу, Джордж Пэдберри впустил вас и сказал, что ваша родственница наверху. Итак, вы поднялись по лестнице и обнаружили, что она занимается сексуальным извращением с Вилфордом и Боулз. За вами и прежде числились грешки по части секса, и вы не могли…

— Что еще за грешки?

— Мы знаем, почему вас выгнали со службы, — ответил он.

— Не знал, что супружеская измена считается извращением, — возразил я.

Он покачал головой, пропустив мои слова мимо ушей.

— Я не сказал, что вы — извращенец, — я сказал, что у вас были грешки по части секса. Не каждый ради голой женской задницы забудет про служебный долг, Тобин.

Я закрыл глаза.

— Ладно.

— Итак, — продолжал он, а я слушал его, закрыв глаза, чтобы ничего не видеть, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорил, а не на том, что нахлынуло на меня, когда я прочитал во всех взглядах этих людей, обращенных на меня, осуждение и презрение.

— Вы застали их за этим занятием, — продолжал он, — и озверели. Двоих убили, но не смогли поднять руку на свою кузину. И вот она застыла в шоке — еще бы, у нее на глазах близкий родственник убивает двух человек, а шок — вещь такая — может вызвать потерю памяти, и тогда она не сможет сообщить, что убийство — ваших рук дело, вот вы и решили рискнуть, оставив ее в живых. Но Джордж Пэдберри знает всю правду. Вы припугнули его, заставили сначала подтвердить ваши слова, но потом подумали, что он расколется, и разделались с ним. А потом затеяли подлинный спектакль, выступив в роли сыщика, занимающегося поисками убийцы. В основном, конечно, вы старались для себя, но при этом не теряли надежду подставить кого-нибудь как истинного убийцу и загладить свою вину перед родственницей, освободив ее. Инспектор Донлон вас в чем-то заподозрил, поэтому пришлось убить и его. Вас видели рядом с его машиной.

— Вот на чем вы прогорели, Тобин. Это была ваша крупная промашка, — торжествующе заметил один из стоявших полицейских.

Первый продолжал:

— Совершенно верно, ведь именно за Донлона мы потянем вас к ответу, Тобин. Понимаете, в чем вы дали маху? В Нью-Йорке отменена смертная казнь за убийство. За обычное убийство. Но вы убили полицейского. Такого убийцу в Нью-Йорке посадят на электрический стул.

Наступило молчание, должно быть, они закончили. Открыв глаза, я увидел, что все смотрят на меня.

— Детали? — потребовал я.

— Что-что?