Плата за вседозволенность

Продолжая мысленный спор с Гуровым, Станислав едва не проскочил мимо информационного отдела. Обругав себя за излишнюю увлеченность, Крячко открыл дверь и вошел. Сотрудники отдела были по уши загружены работой. Но Станислава тут знали и выполнили его просьбу без очереди. Уже через пятнадцать минут с компьютерной распечаткой в руке Станислав вновь оказался в коридоре.

Данные на Павлова были более чем исчерпывающими: дата рождения, рост, вес, особые приметы. Был тут и домашний адрес, и список всех автомобилей, владельцами которых Павлов в разное время являлся. Нашлось место и для номера его личного счета, и для не совсем понятных для нормального человека номеров БИК, ИНН и прочей атрибутики бухгалтеров и налоговиков.

Даже больничную карту Павлова не обошли вниманием специалисты информационного отдела. Крячко застыл в коридоре, вчитываясь в строчки, содержащие список всех болезней Павлова. Начиная от простуды, полученной в роддоме, кончая три месяца назад перенесенной пневмонией. Все эти данные даже не пришлось долго искать. Они тщательно собирались и суммировались в банке данных главка с самого рождения Павлова-младшего.

Объяснялось такое пристальное внимание компетентных органов к этому человеку прежде всего тем, что он был сыном одного из самых крупных криминальных «авторитетов» Москвы. На него, как и на остальных членов семьи Павлова-старшего, а также его друзей и знакомых, в главке давно и старательно составлялось досье. Все ждали момента, когда Павлова-отца можно будет упрятать за решетку, и старательно копили компромат.

Крячко такого поворота не ожидал. Он, конечно, слышал, что папа Павлова «новый русский». Говорили ему это и в Новобутакове. Утверждала это и Свистунова в разговоре с Гуровым. Но того, что он нарвется на такую крупную рыбу, Станислав не предполагал.

– Да, Стас, тут действительно потребуются серьезные улики для ареста. Папа одних адвокатов целый вагон привезет, – проговорил Крячко, обращаясь к самому себе. – Но уж если ты уцепишь за жабры этого сукиного сына, можешь считать свою миссию по спасению мира успешно завершенной! Ну, Лева… Вот работку подбросил! Теперь землю рогом рыть придется… Ладно, справимся.

Крячко спустился к своему «Мерседесу», закурил сигарету и задумался. Предстояло решить, с чего начинать работу с Павловым. Станислав сомневался, что приватная беседа с сыном крупного преступного «авторитета» даст какие-нибудь положительные результаты.

Вызывать Павлова в главк повесткой было бессмысленно. Если парень виноват в двух убийствах – в чем Крячко практически не сомневался, – к тому моменту, как Станислав закончит с ним разговор, люди его отца заметут и на даче, и на квартире малейшие следы преступления. Если они там, конечно, есть.

Лучшей тактикой в данной ситуации был немедленный обыск. Следовало забрать Павлова с работы и везти на дачу, где уже должна ждать группа экспертов с понятыми. Чтобы, не дай бог, в квартире бизнесмена в это время не побывали доброжелатели и не постарались очистить ее от улик, туда нужно поставить наряд. А дверь опечатать. До тех пор, пока не будет закончен досмотр дачи и Крячко не сможет приступить к обыску квартиры. Приняв решение, Станислав сел в машину и поехал в прокуратуру. Нужно было, чтобы Гойда взял у прокурора ордера на обыск. А заодно, на всякий случай, и на арест Павлова-младшего.

Гойда, в отличие от Гурова, возражал против ареста Павлова не слишком сильно. Следователь был намного более зависим от своего начальства, чем Гуров от Орлова. К тому же, хоть и был умным и работоспособным сотрудником, но особыми талантами не блистал. Поэтому и своего места мог лишиться довольно быстро. Если начнет затягивать расследование.

Прокурор требовал от Гойды максимально быстрого раскрытия «дела Курильщика», как его уже окрестила пресса. Аргументы Станислава о возможной причастности Павлова к убийствам звучали довольно веско. Да и за отцом Николая все уже давно охотились. Поэтому проблем с получением ордеров у Станислава не возникло. Более того, Гойда передал ему напутствие прокурора.

– Станислав, велено тебе передать, чтобы ты не колебался, – вольно процитировал следователь слова прокурора. – Мое начальство дает тебе карт-бланш. И если будет хоть малейшая улика, за которую можно зацепиться, арестовывай Павлова без раздумий. Наверху нужна его голова.

Крячко поморщился. Ему показалось, что прокуратура готова даже сфабриковать улики, лишь бы засадить сына преступного «авторитета» за решетку. Несмотря на свои недавние слова, сказанные Гурову по поводу того, что Павлова нужно арестовать, а улики потом найдутся, Крячко такие варианты решения проблемы не любил.

Говоря об аресте Николая, Станислав подразумевал совсем другое. Подобную меру пресечения он считал необходимой только для того, чтобы Павлов не успел устранить улики против себя. Сидя в тюрьме, лишенный связей с внешним миром, Николай будет вынужден давать показания, не зная о том, что сделали на свободе его дружки.