Плата за вседозволенность

– Вот как? – удивился сыщик. – Пройдемте ко мне в кабинет. Там спокойно поговорим, и вы мне все расскажете…

Светлов по привычке, присущей многим пожилым людям, просыпался очень рано. Часов в шесть. А иногда и в половине шестого. Жил он один. И распорядок на утро у него был отработан до автоматизма. Сначала – чайник на плиту, потом – бриться. Из ванной он возвращался на кухню, включал радио и садился к окну пить чай, поглядывая, что происходит на улице.

Вчера утром все было, как обычно. Светлов выполнил обязательный утренний ритуал и сел к окну. Чаепитие, видимо, из-за безделья растягивалось в некое действо, сравнимое разве что с китайской чайной церемонией. И растягивалось часа на полтора.

Вчера, как раз около семи часов утра, Светлов допивал последнюю чашку и ждал, когда по противоположной стороне улицы пройдет красивая молодая женщина, которая каждое утро в семь часов шла в одном направлении, а вечером, около девятнадцати, возвращалась обратно.

– Вы только не подумайте чего плохого, товарищ полковник, – немного смутился после этих слов ветеран. – Я как на нее посмотрю, так вспоминаю, какая у меня Кира в молодости была. На душе теплей становится. Я ведь даже имени ее не знаю. Честное слово!

– Понимаю, – улыбнулся Гуров. – Сам, как на девушек посмотрю, сердцем сразу молодею. Так когда вы увидели машину? И как она выглядела?

– Так, товарищ полковник, как раз и увидел, как только эта женщина прошла, – с жаром проговорил Светлов.

Старичок еще смотрел вслед удаляющейся девушке, так напоминавшей ему молодую жену, как напротив его окон остановилась красивая иностранная машина вишневого цвета. Из нее вышел высокий широкоплечий мужчина и подошел к телефону-автомату, висевшему на стене дома.

Светлов никогда раньше утром эту машину на своей улице не видел. По крайней мере, еще никто из проезжавших на таких дорогих машинах этим телефоном не пользовался. Старичок вплотную приблизился к стеклу, чтобы получше рассмотреть и машину, и ее хозяина. О «новых русских» он, естественно, слышал, но видеть «в живую» ему их не приходилось. Вот Светлову и было интересно, правду ли о них говорят люди.

– Ну, что ходят они в золотых цепях с кулак толщиной да пальцы все время в разные стороны растопыривают, – попытался объяснить свое любопытство ветеран. – Мне было интересно, как же он тогда трубку будет держать…

Мужчина, выбравшийся из дорогой машины, ничем на эти фольклорные персонажи не походил. Выглядел он, как нормальный человек. Только вот Светлову показалось, что он очень бледный. И ветеран решил, что мужчина этот серьезно болен.

«Куда уж серьезней!» – подумал Гуров, а вслух спросил:

– Как он выглядел? Опишите мне его. Рост, цвет волос. Во что был одет. Может, хромал или сутулился.

– Нет, не хромал и не сутулился. Спину прямо держал. Мне еще тогда показалось, что из наших он. Из бывших военных. Выправка строевая чувствовалась, – ответил Светлов. – А росту он был примерно вашего. Только покрепче в кости. Поздоровее вас будет. Вы уж извините, товарищ полковник, – видимо, свои слова о том, что неизвестный был сильнее Гурова на вид, ветеран посчитал бестактностью. – А волосы у него были черные.

Старичок принялся вспоминать все, что разглядел из своего окна через дорогу. Гуров слушал его и настораживался с каждой минутой все больше и больше. По словам Светлова получалось, что увиденный им водитель машины сильно походил на Смертина.

Сыщик вспомнил вчерашний рассказ Крячко о разговоре с соседкой убитой Полежаевой. Та тоже видела мужчину, похожего на сутенера, и ей показалось, что он был брюнет. Вчера Гуров не придал этому факту значения. Тем более что все, услышанное Крячко в доме на Втором Силикатном проезде, говорило о том, что встречалась Полежаева как раз со своим работодателем. А Смертин этого и не скрывал.

Гуров по собственному опыту знал, что одно совпадение – это случайность. А два уже превращаются в закономерность. Если вчера слова склочной соседки Полежаевой о цвете волос позднего визитера можно было списать на темноту подъезда и подслеповатость старухи, то ветеран видел человека при свете дня. И ошибиться в том, блондин был водитель или брюнет, Светлов не мог. Вполне вероятно, что и старушка, и ветеран видели убийцу.

– Так почему вы все же решили, что мужчина машину бросил? – спросил Гуров, заметив, что Светлов молчит и удивленно смотрит на него.

– Я же говорю, товарищ полковник, что он с ней попрощался, – ответил старичок.

По его словам, неизвестный поговорил по телефону несколько минут. Затем открыл дверку машины со стороны пассажира. Мужчина достал из салона листок бумаги и прилепил его на лобовое стекло. Полюбовавшись тем, как это у него получилось, неизвестный захлопнул дверку.

Светлов был твердо уверен, что водитель машину не запирал. Ему даже показалось, что пассажирская дверца осталась чуть приоткрытой. Неизвестный послал машине воздушный поцелуй и, развернувшись, пошел в сторону Волоколамского шоссе. Больше Светлов его не видел. Ветеран сразу побежал в милицию. А когда вернулся домой, возле телефона-автомата машины не было.