Плата за жизнь. Мы с тобой одной крови

Он никогда не работал, однако хлеб с маслом, штаны и ботинки всегда имел, даже на девочек оставалось.

Борис, отчество появилось позже, был врожденным консультантом и руководителем. Почему он двинулся в криминальную, а не в партийную среду — неизвестно.

О том, что криминальная и партийная деятельность суть одно и то же, было объявлено, когда Борис Михайлович занимал в уголовном мире достаточно прочные позиции. Была в моде спекуляция — он консультировал и организовывал спекулянтов. Появилось нелегальное производство ширпотреба — Харитонов тут как тут. Ну а когда объявили гласность, выяснили, что с социализмом вышла промашка, Харитоновы поднялись в полный рост. Борис Михайлович был роста среднего, но за последние годы так выпрямился, а бумажник его так потяжелел, что Харитонов стал выглядеть просто гигантом.

Из Харитонова мог получиться коммерсант средней руки. Однако опять же надо работать, к тому же еще и рисковать. Такое не годится. Он оглянулся, увидел, как поднимается волна преступности — беспощадной, но не организованной, — познакомился с бандой рэкетиров, Умело начал подсказывать, с кого следует брать меньше, с кого больше, с кем вообще связываться не следует.

Через год в районе, где Харитонов жил, главари мелких банд уже его знали, приглашали в кабаки. Одни просили совета, другие просили замирить с соседом, так как из-за одной чертовой палатки замочили двух отличных парней; работы хватало, круг влияния расширялся.

Прошлой весной, в один из вечеров, который Борис Михайлович коротал в частном ресторане в обществе двух милых девиц и крутого парня, державшего за горло всю округу, за соседний стол сел молодой мужчина.

Крутой парень только глянул на нового соседа, наступил Харитонову на ногу, чуть шевеля губами, прошептал: «Выйдем», — и направился в туалет.

— Пардон, девочки. — Харитонов с проститутками — с другими женщинами не встречался — был всегда любезен. Он встал, кивнул и последовал за приятелем.

Крутой мыл руки, увидев Харитонова, спросил:

— Ты знаешь, кто сел рядом?

— Я не взглянул, — ответил Харитонов.

— Это сам Лялек, у него группа стволов в сто, может, больше. Не могу понять, почему он один? Видно, «быки» пасут вход на улице. Наверняка у него здесь назначена встреча. Я рассчитываюсь за стол, ты бери девок и уматывай. Нам здесь ловить нечего.

— Хорошо, — быстро согласился Харитонов. Как уже сказано выше, он был трусоват от рождения.

Когда они вернулись к столу и Харитонов, не присаживаясь, собрался пригласить девочек в машину, он услышал негромкий голос:

— Борис Михайлович, присядьте за мой стол. — После паузы добавил: — На минуточку.

Забыв извиниться перед «дамами», Харитонов сел на предложенный стул, с трудом сглотнув, поднял глаза, взглянул на соседа. На вид ничего особенного: шатен, лет тридцати, заурядная физиономия, заурядный костюм, взглядом не за что зацепиться. Вот только бриллиант на безымянном пальце правой руки великоват и улыбка… С улыбкой у мужчины был какой-то непорядок. С одной стороны, человек улыбается нормально, как все люди. Но почему тогда от этой улыбки становится зябко, слабеют ноги, хочется куда-нибудь спрятаться?

Всю эту гамму чувств и мыслей Борис Михайлович ощутил и пережил за несколько секунд, с трудом оторвав взгляд от тонких губ незнакомца, и заставил себя сказать:

— Добрый вечер. Мы, кажется, незнакомы. Чем могу быть полезен?

— Решим, Борис Михайлович. Я пришел сюда, чтобы встретиться с вами, предложить работу. Консультантом. — Мужчина говорил тихо, очень четко выговаривая слова, словно робот.

— Консультантом по какому профилю? — спросил, глупо улыбаясь, Харитонов.

Крутой паренек, приятель Бориса Михайловича, подошел к столу, за которым сидели девочки, махнул Харитонову рукой и, подхватив проституток, подался на выход. Не будь Харитонов таким трусом, не испугайся до колик в животе, он даже при его уме догадался бы, что его элементарно подставили. И сделал это его крутой приятель, который существовал под авторитетом Ямщиковым Яковом Семеновичем, известным в уголовной среде под ласковой кличкой Лялек. Сообразил, что его подставили, Харитонов позже, а в тот вечер потел от страха, беспомощно бормотал:

— Какой консультант, у меня ни диплома, ни специальности.

Лялек, прекрасно осведомленный о хитрости Харитонова, о его умении предвидеть последствия тех или иных действий, скривил тонкие губы, сказал:

— Я тебя покупаю без диплома и специальности. Днями за тобой придет машина, привезет ко мне в офис. Ты с этого момента принадлежишь мне. Ни с кем дел не иметь, никаких консультаций не давать, болен. Если очень будут доставать, скажи, мол. Лялек не велел. — Он поднялся, кивнул и ушел.

А Харитонов сидел ошарашенный, впервые в жизни поступивший на службу. В тот вечер он изрядно напился, хотя в принципе спиртное почти не употреблял.