Плата

– Я не помогаю ему, будь он проклят! Он сказал мне, что ты родила дочь, и я примчался к ней. Я не знал, что… что произошло, мне сказали, он увез тебя. Я так страдал из-за твоего обмана, Виктория! Я не виноват перед тобой! – пытался оправдаться Роберт. – Это ты меня обманула! Я не изменял тебе ни разу, а ты лицемерно делила постель со мной и с этим боровом! – не сдержавшись высказал он.

Роберт в гневе вышел из комнаты, боясь разбудить ребенка и дрожа всем телом. Его накрыли воспоминания и вернулись прежние чувства, ревность и злость.

Виктория последовала за ним и проговорила в полголоса:

– Он не отпускал меня! Я не хотела с ним встречаться, но боялась, что он может что-то со мной сделать. Я боялась и за себя, и за тебя. Мне нужно было немного времени, чтобы по-хорошему с ним расстаться!

Роберт обернулся и с горькой улыбкой взглянул на нее:

– Прекрати, – попросил он.

– Да пошел ты! – не выдержав, буркнула Виктория и отвернулась.

Он в один шаг преодолел расстояние между ними, схватил ее за плечи, развернул к себе и впился страстным поцелуем в ее губы. Она опешила, не ожидая с его стороны подобного порыва, ахнула и просто стояла, как кукла не предприняв никаких действий. Он прижал ее к себе и прошептал:

– Я не знал ничего, я очень ревновал тебя. Я просто не мог справиться со своими чувствами. Если бы ты мне рассказала обо всем, я решил бы проблему, но ты обманула меня!

– Реши ее сейчас, пожалуйста, – с сарказмом проговорила Виктория, когда он перестал ее целовать.

Боль, которую она испытала, никогда не забудется, и ее тело умерло в тот день, вернее ночь, как и сердце. Она продолжала стоять с опущенными руками, в то время, как он все ещё держал ее в своих объятиях и не отпускал.

– Я приехал не один, под присмотром, – сказал он, немного времени спустя.

Они сидели в гостиной и разговаривали, Виктория дала ему паспорта для билетов.

– Я, не знаю почему он позволил мне с тобою встретиться, возможно, потому что рассчитывал на мои чувства. Ведь я не дам потеряться моему ребенку, а он сможет иметь на крючке ещё одного человека, если вдруг ты сорвешься, то я сам тебя достану, – размышлял вслух Роберт.

– Он ещё тот шантажист, – подтвердила Виктория, – а чем он мог тебя шантажировать? Ты сказал, что у тебя в живых нет почти никого из родных, – обратилась Виктория, взглянув на отца своего ребенка.

– Есть, – утвердительно кивнув, ответил он и посмотрел на нее долгим взглядом.

Молча приподняв брови, она подумала о каком-нибудь его брате или сестре, и что он их отыщет и тоже замучает до смерти.

– Я женился, – признался Роберт, прервав ее мысли и не сводя с нее своих глаз.

Виктория еле сдержалась чтобы не открыть рот, но огромным удивлением взглянула на него. Какой же он быстрый в своем страдании?!

Роберт сцепил зубы, так что его желваки заходили, он продолжал смотреть на нее, с надеждой ожидая какой-нибудь реакции с ее стороны. Ревность, злость. А какая ей разница теперь?! Все равно она узнает правду, пусть знает с самого начала. Но спустя полсекунды, она произнесла слова поздравления и даже не поинтересовалась, кто его избранница.

– Пойду посмотрю дочку, – сказала она и, поднявшись, вышла из комнаты.

Роберт опустил голову. Кажется, ей глубоко наплевать на него. И раньше, и сейчас. Это ее явное безразличие наносило удар по его самолюбию и усиливало былую боль. Он не знал почему эта женщина так крепко держала его сердце, что в ней было особенного. Мозг бунтовал. Она ни грамма не стоила даже доброго взгляда на себя! Она не стоила и мизинца Ланы. Грубо выражаясь, Виктория была падшей женщиной, повидавшей на своем ещё коротком отрезке жизни уже много мужчин. Но, черт, как же она была ему нужна, со всеми ее грехами… Она была ему необходима, и сейчас ещё больше, как мать его ребенка.

Он поднялся и подошёл к окну. Огни Нью-Йорка зазывно горели, обещая забытье и новую жизнь. Думая о Виктории и их дочери, он соглашался с мыслью, что в действительности, им стоило бы остаться жить тут, позабыв о былых нелёгких временах.

Виктория вошла в спальню и, тихо прикрыв дверь, оперлась на нее спиной и беззвучно заплакала, закрыв глаза. Кому они с Ксюшкой нужны к чертям собачьим?! А сейчас и подавно. Она взглянула на свою малышку, которая сладко сопела, сложив крохотные кулачки у своего лица. Антон, возможно, захочет убить ее или не даст ей растить ребенка, возможно, эти минуты последние, что они вместе. Виктория подошла и присела у постели дочери, стала плакать все сильнее, но не громко. У нее перехватило дыхание от страха и ужаса. Она находилась в таком безысходном положении и не могла найти себе места, не знала, что ей сделать. Ну почему все так плохо?! Когда это закончится уже?! Разве она мало страдала, Господи!