Платье от Фортуни

Она никогда не видела фотографий виллы сестры, но так как Дениза всегда стремилась повыгоднее сдать ее, а сама посещала крайне редко, Жюльетт заключила, что в доме нет ничего особенного ни с точки зрения величины, ни с точки зрения удобств. Однажды Дениза сказала, что на вилле множество цветов, и когда экипаж въезжал в ворота, Жюльетт поняла – сестра совсем не преувеличивала. Ее встретили аллеи прекрасных деревьев, за которыми последовал участок парка с множеством цветов на клумбах – все это богатство, словно персидские ковры, устилало холмы вокруг виллы, теряясь где-то вдали. Но вот перед Жюльетт предстало и само здание.

Против ожиданий, это оказался не скромный домик, как она представляла, а настоящий маленький дворец с фасадом, богато украшенным балконами и статуями в нишах. Но тут Жюльетт вспомнила, что покойный Клод де Ландель был богатым человеком, стремившимся получить от жизни все самое лучшее. Вилла буквально покорила девушку. Уже с первых мгновений пребывания здесь ее притягивал прекрасный, заключающий в себе мудрость многих поколений старый дом, в котором прозвучит первый крик ее ребенка.

Вилла находилась на небольшом холме, с которого открывался величественный вид. Приближающийся экипаж заметили на вилле задолго до того, как он въехал в ворота. Когда кучер остановил лошадь, Бонини уже ожидали гостью на ступеньках под аркой при входе в дом. Они приблизились к Жюльетт: он – с поклоном, она – с реверансом.

– Добрый день, синьорина, – произнесли оба одновременно. Антонио – мужчина крепкого сложения и добродушного вида с веселым взглядом добрых глаз, а его жена – пухленькая итальяночка с видом заботливой мамаши огромного семейства, круглолицая, улыбающаяся, с гладкими черными волосами, зачесанными в узел на затылке. За супругами стояли две девушки, по виду еще не достигшие двадцатилетия, в белоснежных накрахмаленных фартуках, улыбающиеся и приседающие в реверансе, когда их представляли как дочерей четы Бонини – Лючетту и Катарину – помогавших родителям по дому. Жюльетт, задержавшись на ступеньках, обернулась, чтобы еще раз окинуть взглядом сад, а затем спросила Антонио, кто здесь садовник.

– Я, синьорина, но каждый день из деревни приходит старик, который ухаживал за цветами с тех пор, когда еще мальчиком стал помощником садовника. Он и меня научил этому делу, а теперь помогает и следит, чтобы я правильно исполнял все его рекомендации.

Жюльетт улыбнулась его шутливому тону. Кандида ждала девушку, чтобы показать ей виллу. Гостья проследовала за женой управляющего в зал с полом из розового мрамора и стенами, обитыми панелями. Все вокруг было наполнено светом и воздухом, на окнах висели прозрачные белые шторы и жалюзи, опускавшиеся в полдень. В спальне ее восхитил расписанный фресками потолок и херувимы, держащие гирлянды над причудливо украшенным изголовьем кровати. Позже Кандида показала еще одну спальню, попроще, с узкой постелью. Эта комната предназначалась для родов.

За первые недели, проведенные на вилле, Жюльетт завершила несколько новых моделей и сразу же отослала Денизе. И пока лето полностью не вступило в свои права, несколько раз съездила в Лукку. В первый визит она посетила доктора Морозини, который должен был принимать роды. Доктор, в очках в золотой оправе, был очень внимателен и серьезен, что несколько ее успокоило.

– Не столь уж необычно, – сказал он, откинувшись на спинку кресла, – для молодой женщины из хорошего семейства, из какового вы, несомненно, происходите, уехать на время беременности и родов на отдаленную сельскую виллу, но меня удивляет другое – вас оставили в совершенном одиночестве. Как правило, роженицу сопровождает опытная сиделка или кто-нибудь из родственников. Неужели баронесса де Ландель не могла никого прислать с вами?

– Нет.

– А отец ребенка?

– У него другая жена, – ее голос был совершенно лишен всяких эмоций. Ничто не указывало на сильнейшую сердечную боль, мучительное страдание, усиливавшееся с каждым днем.

– Итак, какая же судьба уготовлена вашему ребенку?

– Я сама буду его воспитывать! – она даже не заметила, что выкрикнула эту фразу громко и зло, словно уже сейчас их пытались разлучить.

– Прекрасно, – это было единственным комментарием. – Больше двигайтесь: ежедневные прогулки рано утром и не очень поздно вечером, если, конечно, не будете чувствовать себя слишком усталой. В полдень, во время сиесты – обязательный отдых. Хорошее питание, но без излишеств, и забудьте, пожалуйста, эти старушечьи сказки насчет еды за двоих.