Платье цвета полуночи

— Кажется, думать я вообще неспособна — я же торчу вверх ногами из ведра с песком, — отозвалась Тиффани. — Знаешь, это немного похоже на магию волшебников. Этот фокус… ты говоришь, он описан в книге госпожи Зюзник. Послушай, мне страшно жаль, но это действительно чистой воды боффо. Это не по-настоящему. Это для тех, кто считает, будто ведьмовство — сплошь цветочки, и любовные эликсиры, и танцы без ничего — по правде сказать, представить себе не могу, чтобы настоящая ведьма такое вытворяла… — Тиффани замялась — она была от природы правдива — и поправилась: — Ну, разве что нянюшка Ягг, и то под настроение. Это самая мякоть ведьмовства, без корочки, а настоящее ведьмовство — это сплошь корка. Но ты взяла одно из дурацких заклинаний для хохотушек-горничных и использовала его против меня, и оно сработало! А у вас в роду были настоящие ведьмы?

Летиция покачала головой; длинные золотые волосы заискрились в лунном свете.

— Я, во всяком случае, ничего такого не слышала. Мой дед занимался алхимией — не профессионально, конечно. Собственно, поэтому восточного крыла больше нет. Мама… даже представить себе не могу, чтоб она занималась магией, а ты?

— Она-то? Ещё как!

— Ну, я никогда её за таким занятием не заставала, и… она хочет как лучше. Она говорит: для неё главное, чтоб я была счастлива. Ты, скорее всего, не знаешь, но у неё вся семья погибла при пожаре. Она всё потеряла, — рассказывала Летиция.

Тиффани обнаружила, что больше не питает к девушке неприязни. Не станешь же сердиться на растерянного щенка. И всё-таки она не сдержалась:

— А ты тоже хотела как лучше? Ну, когда сделала моё подобие и воткнула головой в песок?

Внутри Летиции, должно быть, помещалось целое водохранилище. Она постоянно была на волосок — ну хорошо, на чайную чашечку — от слёз.

— Послушай, я не обижаюсь, честно, — заверила Тиффани. — Хотя, по правде сказать, я бы предпочла поверить, что это всего-навсего заклинание! Просто достань куклу из ведра — и мы обо всём забудем. Только, пожалуйста, не начинай снова плакать, не разводи болото.

Летиция всхлипнула.

— Ох, просто, понимаешь, ну, я не здесь это делала. Ведро осталось дома. В библиотеке.

Последнее слово колокольчиком звякнуло в сознании Тиффани.

— Библиотека, говоришь? С книгами? — Ведьмы книгами не особо интересуются, но Тиффани перечитала всё, что только попадалось ей в руки. Никогда не знаешь, что отыщется в книге. — Ночь выдалась тёплая — для нынешнего-то времени года, а до твоего дома недалеко, правда? Ты сможешь вернуться в башню и в постель уже через пару часов.

Впервые за всё время их знакомства Летиция улыбнулась — улыбнулась самой настоящей улыбкой.

— А можно, я на этот раз сяду спереди? — спросила она.

Тиффани летела над холмами, стараясь держаться как можно ближе к земле.

Дело близилось к полнолунию — самому настоящему полнолунию перед осенним равноденствием, когда лунный диск светится медно-кровавым заревом. А всё из-за дыма, что висит над выжженным жнивьём. Как именно голубоватый дым от догорающих пшеничных стеблей способен окрасить луну в красный цвет, Тиффани не знала и вовсе не собиралась лететь в небесную высь, чтобы выяснить.

А Летиция, похоже, пребывала в своём собственном персональном раю. Всё это время она болтала без умолку, что, надо признать, было предпочтительнее рыданий. Да эта девушка всего-то на восемь дней младше её самой: Тиффани точно знала, что это так, потому что потрудилась выяснить. Но это же просто цифры. Их совершенно не ощущаешь. Тиффани казалось, что она этой девчонке в матери годится. Странное дело, но Петулия, и Аннаграмма, и остальные ведьмы там, в горах, говорили ей одно и то же: ведьмы стареют изнутри. Ты выполняешь необходимую работу, даже если от работы этой накатывает тошнота и в желудке словно прялка крутится. Ты видишь такое, чего никто видеть не должен. И обычно в одиночестве и чаще всего в темноте ты должна делать то, что нужно. В далёких деревнях, где молодая мать впервые разрешается от бремени и что-то пошло серьёзно не так, ты надеешься, что местная старая повитуха тебя хотя бы морально поддержит; и всё-таки, когда доходит до дела и до вопроса жизни и смерти и нужно принимать решение, принимаешь его ты, потому что ты — ведьма. А иногда это даже не выбор между добром и злом, но выбор между злом и злом ещё большим; нет верных решений, есть просто… решения.

Тиффани заметила, как какое-то существо мчится по залитому лунным светом дёрну, легко поспевая за метлой. Заяц! Несколько минут заяц бежал наравне с нею, не отставая, а затем одним мощным прыжком исчез в лунных тенях.

«Зайчиха бежит в огонь, — подумала Тиффани, — и, как мне кажется, я — тоже».