Платформа

На улице совсем стемнело. Ветер тихо раскачивал деревья, стряхивая с мокрых веток дождевые капли. В дверях стояла девушка североафриканского типа лет двадцати пяти. “Меня зовут Аиша, – сказала она. – Я убиралась у месье Рено два раза в неделю. Я пришла забрать вещи”.

“Что ж… – сказал я, – что ж…” И вместо приглашения войти чуть повел рукой. Она вошла, скользнула взглядом по экрану телевизора: воительницы теперь сражались врукопашную у самого кратера вулкана; некоторых лесбиянок подобное зрелище, наверное, возбуждает. “Извините, что беспокою, – сказала Аиша, – я на пять минут”.

“Вы меня не беспокоите, – ответил я, – меня на самом деле ничего не беспокоит”. Она покивала головой, словно бы что-то поняла, и посмотрела мне в лицо: должно быть, сравнивала с отцом и, возможно, пыталась через внешнее сходство уловить внутреннее. Через несколько секунд она развернулась и стала подниматься на второй этаж, где помещались спальни. “Не торопитесь, – проговорил я сдавленно, – сколько нужно, столько и оставайтесь…” Она не ответила, не замедлила шаг; может быть, она меня даже и не слышала. Я опустился на диван, обессиленный тем, как она меня разглядывала. Надо было предложить ей снять пальто; обычно, когда люди входят в дом, им предлагают снять пальто. В эту минуту я ощутил, что в комнате жуткий холод – влажный, пронизывающий, как в склепе. Включать котел я не умел, да и пробовать не хотелось; мне следовало уехать сразу после похорон. Я нажал третью кнопку и как раз успел к заключительному туру “Вопросов для чемпиона”. Когда Надеж из Валь-Фурре объявляла Жюльену Леперсу, что собирается побороться за чемпионское звание в четвертый раз, на лестнице появилась Аиша с легкой дорожной сумкой через плечо. Я выключил телевизор и быстро подошел к ней. “Жюльен Лепере меня восхищает, – сказал я. – Даже когда ему ничего не известно о городе или поселке, откуда кандидат родом, он исхитряется сказать несколько слов о департаменте, о районе, климат хотя бы приблизительно описать, природу. А главное, он знает жизнь: кандидаты для него обычные люди со своими трудностями и радостями. Ничто из того, что составляет их реальность, ему не чуждо и не враждебно. Он умеет разговорить любого без исключения, и тот расскажет вам о своей профессии, семье, о своих пристрастиях – словом, обо всем, что составляет его жизнь. Кандидаты у него, как правило, либо поют в хоре, либо играют в духовом оркестре, участвуют в организации местных праздников, занимаются разными благотворительными делами. В зале часто сидят их дети. Создается впечатление, что люди счастливы, и оттого сам чувствуешь себя счастливее и лучше. Вы не согласны?”

Она посмотрела на меня без тени улыбки; волосы у нее были забраны в пучок, лицо почти не накрашено, одета скорее строго – серьезная девушка. Она постояла в нерешительности, потом сказала тихим, хрипловатым от робости голосом: “Мне очень нравился ваш отец”. Я не нашелся, что ответить: ее слова показались мне странными, но, вполне вероятно, искренними. Старик многое мог рассказать: он путешествовал, бывал в Колумбии, Кении или где-то там еще; носорогов в бинокль видел. При встречах он только иронизировал, что я, дескать, выбрал чиновничье благополучие. “Тепленькое местечко”, – приговаривал он, не скрывая презрения; с родственниками всегда сложно. “Я учусь на медсестру, – продолжила Аиша, – но, поскольку я ушла от родителей, мне приходится подрабатывать уборкой”. Я ломал голову в поисках подобающего ответа; может, следовало ее спросить, сколько стоит жилье в Шербуре? В итоге я предпочел сказать: “Н-да…”, стараясь звучать как человек, знающий жизнь. Похоже, ее это удовлетворило, и она направилась к двери. Я приник к окну и увидел, как ее “Фольксваген-Поло” разворачивается на глинистой дороге. На третьем канале шел телефильм из сельской жизни – надо думать, девятнадцатого века – с Чеки Карьо в роли батрака. Дочь хозяина – хозяина играл Жан-Пьер Марьель – в перерывах между занятиями фортепьяно позволяла себе некоторые вольности в общении с обольстительным поденщиком. Встречались они в хлеву; я уже погружался в сон, когда Чеки Карьо решительно сорвал с нее трусики из органзы. Последнее, что я увидел, – это как камера скользнула на сбившихся в кучку свиней.