Платформа

– Подумать только, в этой стране изобрели всё! – восклицал он, широким жестом руки охватывая долину Нила. – Архитектуру, астрономию, математику, земледелие, медицину… – Он немного преувеличивал, но как восточный человек жаждал убедить меня немедленно. – С приходом ислама все кончилось. Полное интеллектуальное бессилие, тотальная пустота. Мы стали страной грязных нищих. Мы теперь нищая вшивая страна. А ну пошли отсюда, сволочи!.. – Он погрозил мальчишкам, набежавшим клянчить деньги. – Вспомните, месье, – он свободно изъяснялся на пяти иностранных языках: французском, немецком, английском, испанском и русском, – что ислам пришел из пустыни, где живут лишь скорпионы, верблюды да хищники всех мастей. Знаете, как я называю мусульман? Ничтожества сахарские. Лучшего они не заслуживают. Разве мог бы ислам возникнуть в этом прекрасном краю? – И он снова с чувством указал на долину Нила. – Нет, месье. Ислам мог зародиться лишь в дурацкой пустыне среди чумазых бедуинов, которые только и умели, что, извините меня, верблюдов трахать. Обратите внимание, месье, чем ближе религия к монотеизму, тем она бесчеловечней, а из всех религий именно ислам навязывает самый радикальный монотеизм. Не успев появиться на свет, он заявляет о себе чередой захватнических войн и кровавых побоищ; и пока он существует, в мире не будет согласия. На мусульманской земле никогда не будет места уму и таланту; да, среди арабов были некогда математики, поэты, ученые, но это те, кто утратил веру. Уже первые строчки Корана поражают убогой тавтологией: “Нет Бога, кроме Бога единого”, и так по всей книге. Согласитесь, на этом далеко не уедешь. Переход к монотеизму есть не взлет на новую ступень абстракции, как утверждают некоторые, а движение к скотскому состоянию. Заметьте, что католицизм – религия утонченная, уважаемая мною – очень быстро отошел от изначального монотеизма, ибо знал, что человеческой натуре потребно иное. Через догмат о Троице, культ Девы Марии и святых, через признание роли адских сил и восхитительное изобретение ангелов он постепенно восстановил подлинный политеизм и только поэтому смог украсить землю бесчисленными шедеврами. Единобожие! Какой абсурд! Бесчеловечный, убийственный!.. Этому каменному богу, кровавому, ревнивому богу не следовало высовываться за пределы Синая. Насколько наша египетская религия была, если вдуматься, глубже, человечнее, мудрее… А наши женщины? Как они были прекрасны!

Вспомните Клеопатру, очаровавшую великого Цезаря. Посмотрите, что с ними стало… – Он показал на двух проходивших мимо особ женского пола с закрытыми лицами, они едва волочили ноги, сгибаясь под тяжестью тюков с товарами. – Мешки какие-то. Бесформенные кули жира, замотанные в тряпье. Как только они выходят замуж, ни о чем, кроме еды, уже не думают. Жрут, жрут и жрут! – И он раздул щеки в экспрессивной манере де Фюнеса. – Уж поверьте мне, месье, в пустыне родятся только психи и кретины. Назовите мне, кого в вашей благородной западной культуре, которой я восхищаюсь, которую я уважаю, – кого влекло в пустыню? Педерастов, авантюристов и негодяев. Полковник Лоуренс?[18] Но это же смешно: декадент, гомосексуал, жалкий позер. Или этот ваш омерзительный Анри де Монфред[19], жулик бессовестный, аферист. Но не людей благородных, великодушных, здоровых, не тех, кто радел о прогрессе и возвышении человечества.

– Понятно, в Египте делаем “Приключение”, – сухо подытожил Жан-Ив. Он принес извинения за то, что прервал мой рассказ, но пора было переходить к Кении. С ней случай непростой. – Пожалуй, я бы написал “Приключение”, – предложил он, полистав свои записи.

– Жалко, – вздохнула Валери, – кенийские женщины хороши.

– Откуда ты знаешь?

– Ну не только кенийские, все африканки хороши.

– Женщин везде полно. А в Кении есть, кроме того, носороги, зебры, антилопы гну, слоны и буйволы. Я предлагаю в Сенегале и в Кот-д’Ивуаре сделать “Афродиту”, а в Кении оставить “Приключение”. Потом, знаете, бывшая английская колония – это плохо для эротического имиджа, а для “Приключения” сойдет.

– Женщины в Кот-д’Ивуаре хорошо пахнут, – мечтательно заметил я.

– Как это?

– Они пахнут сексом.

– А… – И он прикусил свой фломастер. – Тоже тема для рекламы. “Берег Слоновой Кости – берег ароматов” или что-нибудь в этом роде. А изображена потная взлохмаченная девица в набедренной повязке. Запишем.

– “И сонм невольников нагих, омытых в мирре”[20]. Бодлер – в общественном достоянии.

– Это не пройдет.

– Знаю.

С другими африканскими странами сложностей не возникло.

– С африканками всегда все просто, – заметил Жан-Ив. – Они готовы трахаться бесплатно и даже беременные. Надо только запастись в гостиницах презервативами, а то они их не жалуют. – И он подчеркнул два раза в своем блокноте: “презервативы”.