Платина и шоколад (СИ)

Малфой откусил от яблока. Медленно пережевал, надеясь, что проснувшееся что-то в груди уляжется. Однако оно только стало больше.

— Не замечал за тобой заиканий раньше.

— Я не заикаюсь, — уже громче произнесла Гермиона. — Просто. Гарри лучше не знать, что…

— Что мы трахались, после чего ты уснула у меня в постели?

Тёмные глаза снова опускаются и буравят взглядом землю. Лоб начинает хмуриться, а подбородок опять исчезает в кольцах шарфа.

Драко сам не понимает, почему и на кого злится. То ли на Поттера, который так не вовремя пришёл, то ли на Грейнджер, за то, что посмела ускакать в свою комнату прежде, чем он вернулся.

Разницы, собственно, не было никакой, она бы всё равно ушла. Коробил лишь только тот факт, что ему хотелось увидеть, как она проснётся.

— Да. За это.

Сама кротость, когда речь заходит о том, что между ними происходит.

Вызванное раздражение никак не собиралось утихомириваться. Драко зло впился зубами в фрукт.

Отвернулся, глядя как ветер треплет наверху алый флажок с изображением вскинувшегося льва.

— Думаю, что это всё, что я хотела, — бормочет она.

Глаза подозрительно краснеют, это видно даже в полумраке.

— Ты пришла сюда яблоко мне вручить?

— Ты не пришёл на ужин и…

Снова это “и”.

Малфой сжал губы, отбросил огрызок в сторону.

— Грейнджер. Что происходит?

— Что?

Испугалась. Смотрит широко открытыми глазами, в которых нескрываемый испуг. А руки сжались сильнее, натянув ткань пальто.

Успокойся.

Ради Мерлина, это всё так глупо.

Это всё не вовремя. Сейчас нужно думать не о том, что я голоден, а о том, как избежать нападения на твою семью, о чём ты, блять, даже не подозреваешь.

Так нельзя.

Нельзя, слишком опасно отвлекаться на это, когда всё кругом горит. Нужно уследить за своей задницей, а не за тем, чтобы тебе было хорошо. А я не могу. И поэтому всё сыпется из рук. Как ты этого, к чёрту, не понимаешь?

— Это всё. Или ты не чувствуешь, что всё немного, нафиг, изменилось?

— Из…менилось?

— А разве нет? Почему тогда ты не носила мне грёбанные яблоки в прошлом году, когда я задерживался на тренировках?

Понимание и сожаление в карих глазах.

Провались со своими долбаными глазами. Малфой резко выдохнул, оттолкнулся от трибуны и схватил метлу, собираясь вернуться к тренировке. Хватит с него на сегодня чёртовых разговоров.

Но прежде чем он занёс ногу, на локте сомкнулись её руки.

— Стой.

Не трогай.

Ради Мерлина, не трогай меня.

— Что-то ещё, Грейнджер? — холодный взгляд упал на сомкнутые пальцы, а потом скользнул по обеспокоенному лицу. — Или ещё одно яблоко в кармане?

Она сглотнула. Сильнее нахмурила лоб, Малфой видел, как изогнулись её тонкие тёмные брови.

Ты правильно сделала, когда ушла сегодня. Ты правильно сделала, а теперь позволь и мне совершить правильный поступок. Позволь хотя бы попытаться.

— Я думала, что… Малфой, я не понимаю.

— Тебе объяснить? — и что-то в этом тоне заставило её судорожно затрясти головой.

— Нет. Просто ты… ты обижен, что я ушла?

Он не поверил своим ушам.

И сделал единственное, что мог себе позволить. Несколько секунд недоверчиво сверлил её глазами, после чего запрокинул голову и расхохотался.

Резко и слишком громко.

Так, что она отступила.

— Блин, Грейнджер, — всё ещё посмеиваясь, тянет он. — Если бы не раскуроченная постель, я бы и не вспомнил.

Тонкие губы сжимаются, зато разжимаются пальцы, стискивающие его локоть. Неужели так просто поведёшься на этот трёп?

Кажется, да.

— Я так и подумала почему-то.

Голос дрогнул. Гермиона торопливо кашлянула, а Малфой почувствовал, как сердце сжимается.

Сил сказать какую-то гадость просто нет. Даже на очередной смешок их нет. Она словно вытаскивает их, высасывает через каждую пору.

— Возвращайся в Башню, — бросает он, отворачиваясь. Перекидывая ногу через древко метлы.

— Зачем?

Странный вопрос не кажется странным сейчас.

— Здесь холодно.

И вдруг она почти кричит ему:

— А тебе не срать на это, Малфой? Прошу тебя, хватит притворяться, я всё вижу и без того!

Он закрывает глаза, стискивая зубы. Сжимая пальцами деревяшку. Давай, просто оттолкнись от земли и лети вверх. Хватит с тебя этой чуши.

Забудь, перечеркни. Ради её же безопасности.

Ради грёбаной её.

— Даже теперь ты пустой. Этот твой взгляд, блин, Малфой! Он же говорит всё за тебя! Чего я… блин, действительно, чего я вообще жду!

И она разворачивается на каблуках.

И она идёт. Просто прямо. Туда, где в темноте скрывается выход с поля. А Драко дышит, чувствуя, как раздуваются ноздри. Ты захотел — она ушла. Всё?

Хера с два всё.

И он — заткниськчёрту— орёт ей в спину:

— Стоять!

Отшвыривает метлу, стаскивает с рук перчатки, роняя их на пожухлую траву, и несётся к послушно застывшей фигуре в коротком сером пальто. Чувствуя, как глотку дерёт от громкого рёва. Краем уха отмечая, что от него по полю разнеслось гулкое эхо.

Пальцы хватают её за плечи, разворачивают. Взгляд натыкается на воспалённые глаза и мокрые щёки.

Твою мать.

Слёзы.