Платина и шоколад

Драко послушно откинул голову, прикрывая глаза и стискивая зубы, позволяя ей касаться себя, обводить языком выступающий кадык и всасывать подрагивающую кожу, вызывая горячую пульсацию в паху.

Движения его рук на бедрах Гермионы стали сильнее и глубже.

Ближе к ней. Мерлин.

Нужно притормозить, иначе…

Он освобождает руки и подносит их к тёплому подбородку девушки, останавливая. Быстро расстёгивая оставшиеся пуговицы на её рубашке, над которыми остался туго завязанный галстук. Подхватывая Грейнджер под спину, заставляя выгнуться, отчего полы расстёгнутой одежды разошлись в стороны.

Гермиона приоткрыла губы, громко выдохнув и отвернув голову, словно стараясь заглушить рвущиеся стоны, когда рот Малфоя накрыл её сосок сквозь лёгкую ткань лифчика.

— Ох… — она выгнулась, подаваясь навстречу.

Чувствуя, как его зубы слегка сжимают и тянут, но практически тут же горячий язык зализывает укус сквозь ткань. И снова.

Снова.

Рука судорожно зарывается в его волосы.

— Сними…

Драко не понял. Слишком увлечён своим занятием. Но повторный громкий выдох заставил едва ли не зарычать.

— Сними его, — и дрожащие пальцы касаются лифчика.

Малфой отрывается от неё. Въедается в губы глубоким поцелуем, поддевая бретельки и стаскивая их по плечам. Сдвигая бюстгальтер вниз, практически на живот, тут же обхватывая грудь ладонями и слегка сжимая, погружая язык в мягкий рот. Пропуская соски между пальцев.

С губ Гермионы слетает отрывистый стон, и Малфой вздрагивает, пряча лицо у неё в волосах.

— Ш-ш-ш, — тихо шепчет он, и девушка чувствует его дыхание под ухом, закусывая губу, выгибаясь навстречу, пытаясь теснее прижаться к ласкающим ладоням.

Твёрдый, горячий. Так близко.

Дразнит. Невыносимо жарко. И она вдруг чувствует — как это. Когда вдруг понимаешь, что хочешь трахнуть слизеринца. Прямо в этот самый момент.

Девушка опускает руку, резким движением выдёргивая полы его рубашки из брюк. Запуская ладонь под ткань, проводя по рёбрам и груди. Он чувствует каждое её движение. Судорожно выдыхает, сдерживаясь. Ловит ладонями пылающее лицо, несколько секунд вглядывается в горящие, почти чёрные глаза.

Спускается одной рукой по её животу, минуя собранную на талии юбку.

Вниз.

Снова заставляя Грейнджер выгибаться.

— Хочешь меня, — одними губами. Явно не вопрос.

Она широко открывает рот, откидывая голову назад, когда один его палец скользит в неё до основания. Начинает медленные движения.

Вперёд. Назад. Она подаётся к нему бёдрами.

Он добавляет второй палец, растягивая, слегка разводя их и проникая глубже.

Вперёд — сильнее, а назад — медленно, будто позволяя прочувствовать. Она дрожит, едва сдерживаясь, чтобы не сдвинуть ноги, стиснуть его внутри, ощущать плотнее.

— Ты хочешь меня.

— Д… да...

Глаза закрыты. Дыхание рваное, тяжелое, как у Малфоя.

— Ты такая... мокрая...

Он опустил глаза, задыхаясь от возбуждения.

Распахнутая блуза открывает взгляду дразняще напряженные соски, блестящие от его слюны, простенький, такой-грейнджерский лифчик, обхватывающий рёбра ниже положенного, вид которого едва не выносит Малфою мозги.

Дрожащий живот, крошечное углубление пупка, широко разведённые ноги, скомканная, собранная на талии юбка, сдвинутые вбок трусы и его движущаяся рука. Он смотрит, как влажные пальцы выскальзывают из неё и врезаются обратно, заставляя стройное тело извиваться, а ноги — лихорадочно дрожать.

Давай, Грейнджер. Давай...

По-прежнему тугая, боже.

Учащая движения, он сжимает зубы, представляя, что почувствует, когда войдёт в неё по-настоящему. Глубоко и сильно. Так, словно в поисках дна, конца этому сумасшествию.

Против воли прижимается пахом к внутренней стороне её бедра и трётся об него. Сухо сглатывая. Выдыхая сквозь зубы. Ещё. Немного сильнее. Пульсация. Жар. Такой, что вот-вот прожжёт плотную — бля... такую плотную — ткань штанов. А глаза неотрывно следят за движениями собственных пальцев.

Поднимает взгляд обратно к её лицу.

Дрожащие, искусанные губы.

Моя девочка, ты уже близко.

Рука движется быстрее, а мысли невозможно ухватить, ни одной. Накаляются, как железо под открытым огнём. Яростные мысли наравне с яростным трением.

Моя.

Грязнокровка.

Он очерчивает и надавливает большим пальцем на твёрдый бугорок клитора — голова Гермионы запрокидывается сильнее, а рука, которой она придерживалась за столешницу, судорожно соскакивает и случайно задевает стоящий рядом стул, едва не роняя его на пол.

— Тш-ш, — Малфой стискивает зубы, чувствуя, что ещё немного — и он просто кончит от безостановочного трения члена о брюки и того, как её мышцы сжимают его пальцы. Подушечкой вычерчивает на влажной горошине мелкие и ритмичные круги.

— Пожалуйста… Драко…

Тихо, едва слышно, где-то на грани звучания. И снова он больше не Малфой. Снова по имени. Слегка вибрируя горлом, с растяжкой. У неё во рту в этот момент… наверное, так жарко. Так судорожно-сладко-сильно… войти, ощутить стенку глотки. Медленно… а потом… ускорить темп. Сильнее… сильнее, блять.

Вдалбливаться до мяса.

Твою мать.