Платина и шоколад

Очередной рывок рыжего был встречен холодным скользящим взглядом, на мгновение задержавшимся на воспалённых фурункулах на веснушчатом лице.

— Держи свою уродливую псину при себе.

— Знаешь, что? — брюнет бросил на Малфоя прямой взгляд. — Ты завидуешь.

Это было неожиданно. Он даже замер, не донеся виноград до губ.

Ты завидуешь, Малфой.

Да какого хера он себе позволяет?

— Что?

— Что слышал. Я не слепой.

Драко мерзко рассмеялся. Даже ему самому показалось, что этот смех был отвратительно-мерзким.

— Ну да. Совсем нет. А очки тебе для красоты?

Поттер снова сжал губы.

— Я вижу, как ты смотришь на неё. И хочу разочаровать — у тебя нет шансов.

Малфой снова смеётся.

Твою мать, прекрати это. Ответь ему. Потому что он вот-вот поверит в ту херню, что несёт.

— Ты редкостный мудила.

Что, и всё?

Брюнет смотрел на него недоверчиво. Будто тоже задался этим вопросом.

— Мне посрать, ясно? А твои предположения — просто смешно. Как видишь.

— Тогда в чём дело?

Драко пережёвывал ягоду, ощущая сладкий сок на языке. И частые удары сердца в глотке. Просто веди себя невозмутимо.

Поэтому он просто указал рукой на гриффиндорца.

И понимай как хочешь. Но дело здесь в тебе и в твоих бреднях.

— Тебя что-то смущает? — очкарик не понял этого жеста.

— Твоё чувство юмора, Поттер. Искромётно и легко. Как кирпич.

— Эй, — гриффиндорец сделал внезапный шаг вперед. Твёрдый взгляд упёрся Малфою в переносицу. — Я не шучу. Отвали от неё, пока не схлопотал.

— Что здесь происходит?

Этот голос прозвучал раньше, чем Драко успел что-то ответить.

И сейчас это было бы уже бесполезно, потому что все мысли тут же вынесло из головы. Будто к виску приставили какой-то продувной механизм. Взгляд соскользнул с брюнета и остановился на Грейнджер.

Она стояла так близко от Малфоя, что это оглушило на несколько секунд.

Красота.

Она слишком красивая.

Её плечи. Её руки. Это платье кажется прозрачным потому, что так идеально подходит ей. Потому что будто часть её самой.

— Что он здесь делает?

А голос холодный. Трезвей, Драко.

К нему вернулась возможность говорить уже через секунду.

— Хочешь присоединиться? — ему даже удалось выдавить из себя ухмылку.

— Мы просто общались, Гермиона. Ничего важного.

Она посмотрела Малфою в глаза.

Большой зал на секунду перестал существовать. Её первый взгляд за эти дни.

— Что тебе нужно?

— Ничего. Предупредил твоих дружков кое о чём.

Грейнджер повернулась к Поттеру. Тот только нахмурился. Кашлянул.

— Я думал, вы пошли танцевать.

— Курту захотелось пить. Сейчас он вернётся.

— Какая радость, — тут же пропел Драко, возвращая к себе внимание девушки.

Конечно же, не намеренно. Конечно, он не скучал по нему.

Нет. Это называлось другим словом.

Он дох без него.

— Проваливай, Малфой.

Она шипит, как змея.

Она такая красивая.

И он снова на несколько секунд проваливается в неё взглядом. И так не вовремя в мозгах начинают стучать её слова.

Слишком тихие. Слишком полные.

"...— Ты очень горячий.

— И чего ты добиваешься?

— Ничего. Просто благодарю за то, что рассказал..."

Не могла бы ты, Грейнджер, раз и навсегда подавиться этими словами?

Он только фыркает.

Качает головой и уходит, бросив на Поттера последний предупреждающий взгляд. Не глядя на неё.

Расталкивая на своём пути разодетых в какие-то идиотские костюмы студентов. А через полминуты уже возвращается к столику слизеринцев и качает головой на вопросительный взгляд Забини. Швыряет ветку винограда на салфетку.

Не сейчас. Сейчас мне нужна...

— Пошли.

И Драко хватает Пэнси за руку, сдёргивая со стула.

Слизеринка удивлена, но тут же с готовностью вскакивает. Восторженная улыбка растягивает пухлые губы, когда Малфой ведёт её в сторону танцующей толпы — как по заказу начинает звучать медленная музыка. Грёбаная ирония.

Чёрт, как я ненавижу это.

Он останавливается, когда несколько танцующих пар остаются за спиной. С ходу привлекает Пэнс к себе. Выходит немного грубо, но ей нравится. Она прижимается к нему, моментально. Утыкается носом в шею. Он почти слышит, как жадно Паркинсон втягивает в себя его запах.

Видит Салазар — он ей завидовал. Иметь возможность обжиматься с тем, кто кипит в мозгах уже столько времени. Иметь возможность прикасаться. Не знать ощущения запретного. Не думать о том, что подумают окружающие. Просто — не думать. Чёрт...

Они начинают двигаться в такт медленной музыке. Взгляд бездумно скользит по окружающим их парам. Он старался не нарушать дистанцию, но это было тяжело, учитывая, с каким упорством Пэнс впечатывалась в него.

И молчала.

Малфою нравилось, что слизеринка молчит. Он не хотел говорить ни о чём, а она, видимо, боялась спугнуть его внезапный порыв.

Эти движения, размеренные, спокойные — словно марш в голове, словно успокаивающий набат.

Ему бы могло это нравиться. Здесь и сейчас. Если бы не это жужжащее желание отстраниться. Если бы не эти вдохи где-то под челюстью. Если бы не...