Платина и шоколад

— Мне просто нужно херово перо, пусть она уточнит, что имела в виду. Она не дописала, её просто отвлекли. Да где же…

С угла стола с грохотом упал котёл.

Гермиона сделала шаг вперёд, останавливаясь у слизеринца за спиной, кусая губы. Оглушённая собственным сердцебиением. Ощущая, как холодеют щёки.

— Малфой.

— Заткнись, блять. Куда можно было деть грёбаную чернильницу, твою мать?

— Драко!

Он обернулся. Уставился в бледное лицо мечущимся взглядом, будто до сих пор видел перед собой поверхность стола и искал что-то на ней. Грейнджер выглядела пугающе спокойной.

— Она обо мне говорит.

— Нет, — надсадно произнёс, наклоняясь. — Нет, ясно?

Гермиона тряхнула головой, а потом ткнула пальцем в открытую страницу:

— Перечитай, если не понял. Нужны не жизни магглов, нужна девочка, нужна я.

Она.

Нужна она.

Её жизнь для того, чтобы вылечить патлача.

То есть. Грейнджер могут убить. Не семью, а её саму. Ту, что смотрит на него сейчас своими карими глазами. Такая грёбано-спокойная, что хочется схватить за плечи и колошматить, пока она не придёт в себя. Это шок, да. Точно, просто шок. Сейчас она осознает и…

И — хотя бы что-то. Закричит, заплачет, она должна, блин. Иначе… иначе — что?

— Она говорила не о тебе.

— А о ком? — Гермиона снова ткнула пальцем в дневник. — Ради Мерлина, не будь смешным. Здесь всё написано.

— И тебя ничего не смущает, а? — рявкнул он куда громче, чем нужно было.

Она сделала быстрый вдох и отвела глаза. Затем снова подняла взгляд.

— Они не тронут родителей.

— Да, зато тронут тебя.

Блин, она действительно не понимает?

— Лучше так, чем…

— Не лучше, блять!

Грейнджер заткнулась. А потом сжала губы и зажмурилась, словно приходя в себя. Или наоборот — абстрагируясь.

— Слушай, — она на миг сжала пальцами переносицу, а потом сделала ещё шаг вперёд и положила ладонь на его плечо. — Со мной ничего не случится. Я же здесь, правильно?

— Ты здесь потому, что я здесь. — Словив взгляд Гермионы, Драко нахмурился. — Я имею в виду, что… я присматриваю за тобой.

— Именно поэтому со мной ничего не случится.

Они что, действительно говорят это?

Кажется, мир сошёл с долбаного ума. Потому что — какого хрена, блин? Он присматривает за ней, поэтому она в безопасности? Извините, дайте-ка пару авад в голову, потому что это действительно сумасшествие.

Не лучший момент, чтобы задуматься о том, что это они — Драко и Гермиона. Гриффиндор и Слизерин.

Зависят друг от друга, вдвоём удерживают ситуацию на плаву.

— Куда ты дела чернильницу?

Пауза не изменила твёрдости его взгляда.

— В нижнем ящике.

Он развернулся и через несколько секунд уже сидел за столом, строча что-то в дневнике. Кажется, не имея ничего против того, чтобы девушка заглянула ему через плечо, кусая губы и хмуря лоб.

Малфой нервничал.

Конечно, он нервничал.

А у Гермионы голова шла кругом. И она даже не совсем понимала, из-за чего. То ли от ненормально-огромного облегчения, то ли от страха.

Её родителей не тронут. Мама и папа могут спокойно жить в Австрии у тёти, по крайней мере, до Рождества. И им совершенно ничего не грозит. От этого сердце радостно сжималось.

Но в следующий же момент будто обливалось жидким азотом и застывало, ледяное и неподвижное.

Приспешникам нужна её жизнь. А значит ли это, что они получат то, что им нужно? Но как? Прямо из Хогвартса? Здесь она под защитой Дамблдора, и даже Курт не стал бы предпринимать каких-либо действий. Его ведь могут исключить, если…

Мерлин, Грейнджер.

Подумай, неужели он бы действительно задумался об этом в тот момент? Когда его жизнь зависит от того, жива Гермиона или нет. Вот уж вряд ли он бы вспомнил о том, что может быть исключён из Хогвартса со свистом.

Малфой задавал матери какие-то вопросы. Ответы приходили короткие и отрывистые, словно Нарцисса торопилась. Проклятье, наложенное на Курта, снимется только тогда, когда проведётся ритуал. Назначенный день — воскресенье.

И когда Гермиона прочитала слова, сообщающие об этом, ей на секунду стало очень страшно. То есть, действительно страшно, потому что это всё равно, что узнать дату собственной смерти. Возможной.

Драко будто почувствовал. Обернулся через плечо, бросив на неё быстрый взгляд.

— Всё будет нормально, Грейнджер. Они не проведут этот ритуал.

Она только кивнула, стараясь не сжимать слишком сильно спинку стула, на котором он сидел.

Страх — это последнее, что нужно. Сейчас главное сохранять трезвость ума.

— Что теперь делать?

Как-то не очень уверенно получилось задать этот вопрос. Да и вопрос так и сочился страхом.

— Я потороплю мать. Она должна организовать встречу с Томпсоном, — не отвлекаясь от написания, произнёс Малфой. — Сволочей загребут прежде, чем они успеют приготовить всё.

Гермиона нахмурилась. Перевела озадаченный взгляд на твёрдый профиль слизеринца.

— Зачем тебе Томпсон?

— Я расскажу ему всё.

— Что — “всё”?

Раздражённый взгляд мазнул по лицу девушки. А рука, сжимающая перо, наконец-то замерла.

— Всё, Грейнджер.

— Но… — Он что, не шутит? — Как же Нарцисса?

— Она будет в порядке.