Платина и шоколад

Хотя что ещё от него можно было ожидать? От труса, который потерял свою единственную защиту и учился выживать в этом мире сам. Сколько раз уже она видела в его глазах страх? И размеры этого чувства поражали её. Кажется, страх был больше самого Малфоя в несколько раз и не перекрывал собою разве что его самолюбие и презрительный, неизменный взгляд «насквозь». Наверное, если Малфой потеряет своё умение смотреть вот так, он потеряет самого себя. ­

Он наклонил голову, и светлая прядь упала ему на глаза.­

Каково было бы поправить её? Провести кончиками пальцев по его волосам и напряженной челюсти. Может быть, игриво, по линии носа, задержавшись на самом кончике. Каково было бы, если бы он улыбнулся ей, прикрывая глаза от этих прикосновений? ­

Почувствовав разливающуюся в животе эйфорию, она вздохнула, ощущая, как кружится хмельная голова. Скользнула взглядом к его сжатым губам и вспомнила поцелуй. Безумный, горячий. От которого подгибались ноги. ­

Ощущение его скользящего языка. Он хотел её. Он хотел Её. ­

Мерлин, а ведь этого поцелуя больше никогда не будет. Не будет сжимающих рук и его горячего, твердого, возбужденного тела. Почему он ни разу не дал прикоснуться к нему? Единственный раз, позволив ей объятье, которое, судя по всему, и рад был забыть как страшный сон. Такая честь снизошла на Гермиону Грейнджер. Малфой позволил ей потереться о его плечо носом. Но, чёрт возьми. Это было прекрасно. И так тепло. ­

Это объятье пахло лучше, чем любой самый приятный цветок.­

Взгляд скользнул по Пэнси, что жалась к Малфою сбоку, что-то рассказывая однокурснице, не упуская возможности касаться его. То пальцы сожмутся на рукаве, то ладонь скользнет на лопатки. Гриффиндорка отвернулась, наткнувшись взглядом на Гарри, который, как оказалось, смотрел на неё в упор. Интересно, как долго? ­

— Что?­

— Ничего, — он выжидающе приподнял брови.­

Нам будет о чём поговорить, Гермиона, перевела она для себя его «ничего» и вздохнула, отпивая ещё немного пива. Внезапно за окном мелькнул знакомый профиль, и девушка резко выпрямилась, пытаясь рассмотреть, не показалось ли ей. По улице действительно проходил Курт, мило беседуя с Лори Доретт с шестого курса Пуффендуя. Его рука поглаживала ее плечо, и выглядели они... как пара?­

— Что, Грейнджер, жениха заметила?­

Ну, конечно. Кому ещё мог принадлежать этот голос, из которого так и лился яд. ­

— Удивлена, что тебе предпочли сексуальную пуффендуйскую попку?­

— Заткнись, Малфой, — огрызнулся Рон, который пристыжено молчал после замечания Блейза про пикси, пока Гермиона вставала, игнорируя подкол.­

— Вот уж Вислого спросить забыли. Закажи еще бокал пива, станцуешь нам на столе, — Малфой сощурился, кривя губы. ­

Кто-то ещё что-то добавил, но она не обратила особого внимания, бросив Гарри: «я сейчас», и скользнула к выходу из «Трёх мётел». Ей нужно было узнать, почему он не сказал, что тренировку отменили и избегал её последние пару дней. ­

Не то чтобы её это очень волновало, но всё же внутри остался непонятный и неприятный осадок. Может быть, он обиделся, что она попросила его уйти тогда, когда её едва не прихлопнул у стены Малфой за забытое патрулирование? В таком случае, нужно попросить прощение, наверное...­

Дверь со скрипом распахнулась прямо перед лицом гриффиндорки, и в паб ввалились Майлз Блетчли и Грэхэм Монтегю. В грудь последнего и не преминула впечататься носом Гермиона, ощущая слишком сильный запах одеколона, что почти въедался в глаза. Тут же чьи-то руки сжали её плечи, прижимая к себе.­

— О, какая встреча. Маленькая гриффиндорочка встречает меня своими объятьями, — голос Грэхэма показался слишком громким. То ли потому, что он действительно громко говорил, почти орал ей на ухо, чтобы каждое слово всенепременно оценили слизеринцы, то ли потому, что отработанный за последние несколько лет капитанский бас намертво въелся в его голосовые связки. ­

Она торопливо толкнула его плечи, однако крепкие руки всё ещё прижимали её к себе, и от ощущения его тела так рядом начинало подташнивать. ­

— Отпусти меня.­

— Ну что ты, мне нравится обнимать тебя, детка, — он говорил, бросая выразительные взгляды за стол гогочущих слизеринцев. Краем уха Гермиона услышала, как отодвигается стул за их столиком.­

— Оставь её в покое, кретин! ­

Рон. Вот чёрт. Не хватало ещё, чтобы рыжему расквасили лицо из-за такой глупости. ­

— Не надо, Рональд! — она повернула голову, стараясь держать лицо в максимальном отдалении от самодовольной и смазливой рожи Грэхэма. — А если ты меня немедленно не отпустишь, то можешь распрощаться со своим хозяйством, — выплюнула она, переводя взгляд на Монтегю, выпирающая ширинка которого касалась её бедра. Он, кажется, возбудился. И от осознания этого хотелось выйти на улицу и плеваться. А лучше — сразу в душ. Смыть эту гадость с себя. ­

— Ты об этом говоришь, кошечка? — он оскалился, ощутимо толкнувшись к ней тазом, и Гермиона поняла, что если он немедленно не отпустит её, а Блетчли не прекратит так мерзко ржать откуда-то сбоку, она просто убьёт их обоих. ­

Неясно, как. Но убьёт. ­