Платон. Книга первая. В прятки с судьбой

— Ваня, если что, ты бей его и беги, — послышался глупый совет со стороны, за которым последовал еще десяток подобных советов, под одобрительных гомон пилотов.

«Ну, все! Капитан собрался стреляться. Ну, или хочет выяснить все по мужски», — решил, было, Ваня, и первый совет показался ему как нельзя кстати, подходящим. Капитан Комаров вел Сафина за собой, и поднимались они, судя по всему, на верхние уровни, где были расположены каюты командования.

Сказать о том, что Ваня чего-то в этот момент боялся, было нельзя. Даже после смерти он очень хорошо помнил страх первого боевого вылета и страх перед орбитальной битвой. Это были два похожих ощущения различавшихся лишь по степени тяжести. Но вот случай на Калисто буквально выбил юношу из колеи. Вроде бы обычное боестолкновение с пиратами, но последствия были довольно плохими. У многих пилотов Р-512-ИО появилась бессонница и прочие психосоматические проблемы. Ваня на сон не жаловался, хотя ему и снились всяческие кошмары.

Юноша часто представлял, что происходит с пилотом, в кабину которого попадает ракета или раскаленная плазма. В связи с общим напрягом и психологической нагрузкой у Вани начали трястись кисти. Настоящая дрожь, с которой было довольно сложно справиться. Врач-психолог посоветовал юноше через силу стараться держать в руках какой-нибудь предмет. Дрожь и правда проходила, но непонятное состояние страха все равно оставалось.

На базе «Вихрь» всем пилотам полагался долгий курс «Антидепрессантов», в связи с длительным перелетом по космосу и ожесточенной схваткой на Калисто.

Кадет Сафин боялся вновь оказаться в самой гуще событий, боялся оказаться в пекле, но сейчас идущего впереди Капитана он не боялся. В голове уже порождались идеи, как можно быстро скрутить его и дать деру. Но Комаров, по-видимому, и не собирался драться. Он подошел к двери свое каюты, открыл ее магнитным ключом и вошел, внутрь приглашая за собой кадета.

Капитанская каюта была обставлена довольно просто без шика: койка, диванчик, стол, два стула, шкаф для одежды, полка с книгами и телевизор.

Комаров указал рукой на один из стульев, мол, садись. Ваня послушно сел, ожидая тяжелого разговора с капитаном.

— Вань, — начал он, осторожно садясь на диван, — я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас меня там, на Калисто…

— Да, что вы, каждый бы на моем месте поступил также… — начал было оправдываться кадет Сафин, но капитан оборвал его.

— Не перебивай, я еще не закончил… Вы все, все пилоты из моего звена, а в особенности кадеты, показали себя первоклассными бойцами, даже, несмотря на численное и технологическое превосходство противника.

Ваня слушал исповедь капитана, стараясь делать понимающее лицо, типа «да, вы абсолютно правы». Но с мимикой у него получалось как-то не очень хорошо, и поэтому выражение лица было каким-то пластилиновым не настоящим.

— Если бы не ты, сгинул бы я там на Калисто. В общем спасибо тебе, — произнес капитан и крепко пожал руку своему кадету, — слушай, а что мы просто так-то сидим, давай выпьем, тем более нам есть о чем поговорить!

«Все кэп, это уже перебор» — подумал Ваня, пить с капитаном — это уже нонсенс.

— Нет, спасибо. Я не пью, — отмахнулся юноша. Но Комаров уже достал из шкафа бутылку непонятно чего и поставил на стол.

— Это приказ кадет Сафин.

Капитан достал пару запылившихся бокалов и, наскоро протерев их полотенцем, поставил на стол. Деваться было некуда…

Когда больше половины бутылки было уже продегустировано, и капитан Комаров в юном пилоте признал почти брата, разговор незаметно перешел на одну из больных тем.

— Слышь, Ванек, — хмельным голосом произнес Капитан, — а у тебя девушки на Земле были?

— Так точно, товарищ капитан, — пробубнил порядком захмелевший Сафин.

— Да куда ты опять, — путаясь в словах, перебил юношу собеседник (или лучше сказать собутыльник), — не надо этой уставщины. Просто Андрюша или Андрей.

Совет капитана был довольно прозаичным после бутылки непонятно чего, хотя судя по утверждение самого капитана, это было высококачественное питье, созданное его бабушкой в горах Алтая, и его название для двух захмелевших пилотов было сложновыговариваемым. Поэтому называли питье просто — самогон.

— Нет, серьезно, что ли девушки на земле были? — спросил еще раз капитан.

— Да, серьезней некуда, товарищь… ой… Андрей Федорович, — пояснил Ваня, путаясь в словах.

— Да, — мечтательно протянул Комаров, — и у меня была. Была, да сплыла. Эх, Ванюша ты даже не представляешь, какая была у меня девушка, — сказал он и показал на себе, что-то вроде четвертого размера груди и прелестной фигуры, — правда пока я на «Стреле» служил, он замуж за другого выскочила.

Ваня понимающе похлопал капитана по плечу и произнес.

— М-м-м-м, понимаю.

— Да ничего ты не понимаешь. Зеленый еще.

— И ничего я не зеленый! — возмутился кадет Сафин, — а вот слабо вам уйти из клуба сразу с двумя девчонками, а? — поставил вопрос он, вспомнив тот далекий случай, когда они вместе с Маем разделывали гопников.

— Эх, Ванька, — глубоко вздохнул Комаров, — у вас, у молодежи, ничего святого не осталось.