Платонова пещера

Екатерина разочарованно покачала головой. Не слишком ли она стара, чтобы бояться ночных кошмаров? Чтобы видеть их теперь?

Если что и должно было преследовать ее во сне, так это смерть Нины. Реальный ужас, через который она прошла, а не человек, которого она никогда не видела! Екатерина понятия не имела, что это значит. Она и не хотела выяснять, у нее сейчас других забот хватало.

Она залпом осушила стакан воды, который теперь предусмотрительно оставляла у кровати. Этот сон возвращался не каждую ночь, но после него она всегда просыпалась в холодном поту, насквозь пропитавшем ночную рубашку, и болезненной сухостью во рту. Возможно, она кричала во сне. Она не знала наверняка.

Екатерина поспешила принять душ и привести себя в порядок. Плохие сны – это ее личная проблема и вовсе не повод превращаться в городскую сумасшедшую, которой ее считают многие. Она не имеет права так позориться перед своими гостями.

Но когда она спустилась на первый этаж, оказалась, что никаких гостей у нее нет. Ян так и не вернулся вчера, но это нормально. Екатерина привыкла к тому, что он бродит, где ему угодно, и никогда перед ней не отчитывается.

А вот Агата так обычно не поступала, и вчера вечером она была здесь. Но беспокоиться за нее не приходилось, она оставила записку на кухонном столе.

«Уехала по тому адресу, что вы дали. Не говорите сами-знаете-кому».

Екатерина кивнула, хотя сейчас ее никто не видел. Если бы эту записку нашел Ян, она всегда могла бы сказать, что речь идет о Германе. Ян, конечно же, не поверил бы, он всегда видел ее насквозь, но и не стал бы допытываться.

Ему не нужно было знать, что Агата отправилась в его прошлое.

* * *

Мир Яна Кератри был нарисован неоновыми фломастерами. Он видел только то, что сияло ярко. Его не интересовали оттенки и полутона – они нагоняли на него скуку. Поэтому и его внимание могли привлечь лишь необычные люди и уникальные события.

Мир Алексея Тихонова был совсем другим. Когда-то его нарисовали акварельными карандашами, а потом пролили сверху слишком много воды. Картина получилась нечеткой, размытой и едва различимой, больше похожей на пятно. Пятно это было никому не интересно, как и сам Алексей.

Только об этом Ян и мог думать, осматривая его квартиру. Он не был зол на охранника, ни в чем его не подозревал и даже неприязни к нему не испытывал. Он просто поставил цель и добивался ее. Целью было прошлое, способом добиться ее – жилище Тихонова. После его смерти квартира досталась его жене, поэтому здесь почти ничего не изменилось.

Женщина, открывшая дверь, тоже любила прикладываться к бутылке, поэтому договориться с ней оказалась до смешного просто. За незначительное вознаграждение она впустила его внутрь и теперь равнодушно наблюдала, как он осматривает шкафы и полки. Она прекрасно знала, что здесь нечего красть.

В такие моменты Ян ничего не чувствовал, он просто знал, что должен сделать. «Такие моменты» занимали большую часть его жизни. Чем старше он становился, тем большим сокровищем были чувства. Они доставались ему все реже; Ян не понимал, почему, да и не надеялся разобраться. Может, кара за что-то, чего он уже и не помнит? А может, просто судьба такая. Многие любят ссылаться на судьбу.

В последние годы развлечь его могли только такие вот головоломки. Все остальное терялось в мире, нарисованном неоновыми фломастерами.

– Я ведь знала, что он умрет, – проворчала вдова Тихонова. – Где-то за месяц до этого я уже не сомневалась.

– Он готовился к самоубийству? – равнодушно поинтересовался Ян. Судьба Алексея и правда его не волновала: каждому свое.

– Не самоубийству. Я не говорила, что он убьется, просто знала, что он умрет!

– И откуда же?

– По взгляду его поняла, – пояснила она. – У него в глазах появилось такое странное выражение… Я, кроме как у Леши, видела его только у тех тощих, насквозь больных дворняг, которые от слабости и встать уже не могут. Они знают, что у них не осталось сил, чтобы жить. Леша был здоров, но в нем все равно что-то сломалось.

– Вы говорили об этом полиции?

– Да меня никто и не спрашивал! Никто не удивился, когда он умер.

– Может, не зря? – предположил Ян.

– Может. Но как-то все вдруг быстро сгорело! Он ведь не пил очень долго, а я тогда вообще не пила. Мы были счастливы! У него была работа, у меня – тоже, мы хотели ребенка, у нас все наладилось. А потом он вдруг начал пить!

Сейчас эта квартира была типичным притоном алкоголиков: всюду грязь, бутылки, тараканы, которых с каждым днем будет становиться все больше. Запах дешевого вина и мышиного помета в воздухе. Ничто не могло вывести Яна из себя – но он все различал и запоминал, каждую деталь.

– Он не говорил, почему начал пить? – поинтересовался Ян.

– Нет. Леша, кажется, и сам не знал, это еще больше угнетало его. Как будто он пил против своей воли!

– Это могло быть связано с работой?

– Возможно, не знаю даже, как, – пожала плечами вдова. – Он любил эту работу, у него все получалось, он чувствовал себя важным, потому что начал хорошо зарабатывать. Когда его уволили, он запил по-черному. Но ведь он пил еще раньше, поэтому его и уволили!