Плацдарм. Игра на выживание

В залив с тела летучего змея бежало множество маленьких водопадиков, создавших на миг плотную дождевую завесу, сквозь которую человек не сразу разглядел еще одного участника игры. Дракон вдруг рванулся с места, да так резво, что выронил добычу, а один из хвостов вырвал с корнем куст. Из воды к всполошившемуся летуну устремились щупальца.

Целый каскад…

Они притянули к телу змея крылья, ловко свернули одну из голов. На мгновение бинокль Володи запечатлел серо-синее студенистое тело и щелкающий попугайский клюв, перекусивший добычу пополам, затем оба неземных создания взбесившейся природы погрузились в топкий омут залива.

Володя был так поражен игрой титанических сил, что едва не прозевал атаку боевой тройки «летучих обезьян». Те вынырнули безмолвно из мангрового ада, развернулись над рекой и уже пикировали на застывшую в тупом созерцании добычу. К счастью, летуны понятия не имели, что такое головной убор. Удар швырнул человека на колени, на голове от мелких острых зубов остались кровоточащие царапины, а великолепная панама с архаической красной звездочкой понеслась по реке в пасти «командира звена». Две других «обезьяны» проскочили мимо, хлопая крыльями и визжа, зависли над водой, словно вертолеты огневой поддержки, и тут Володя начал стрелять. Стрелок он был неважный. Лишь разрядив обойму, он оборвал грозное пике последнего летуна, выплюнувшего шляпу и кинувшегося мстить за товарищей. Как и раньше, к месту падения устремились какие-то инопланетные родственники амазонских пираний и пара невесть откуда взявшихся игуано-крокодилов.

Володя печально зарядил последнюю обойму калибра 45, ругая себя последними словами.

Судя по маячку, плыть ему было еще далеко; кроме того, река через семь-восемь дней должна была его вынести или в океан, что значительно хуже, или в залив, который предстояло пересечь на пути к полуострову, на котором находилась опорная база и те счастливчики, которые оказались в нескольких днях пути от места «Икс».

Он с сожалением выкинул за борт всю выловленную рыбу и поплелся к рюкзаку за консервами. С таким жалким боезапасом, как «кольт» да три гранаты, нечего было думать о том, чтобы приставать к берегу и разводить костер. Наблюдения показали, что именно прибрежная тина таила самые страшные сюрпризы для путешественника или глупых животных, пришедших похлебать водицы.

В прошлой жизни колонист был купцом.

Самым обычным русским купцом – как много их природа наплодила!

Он был еще из тех, кто грудью попер на рэкетирские пистолеты и ментовский беспредел, тупо сколачивая начальный капитал. Вскоре он убедился в правоте марксистской максимы, что все современные крупные состояния нажиты нечестным трудом. Не имея опыта и соответствующих родственников и связей, он только и делал, что барахтался на поверхности.

Тонуть не тонул, но сил хватало лишь на поддержание на плаву.

Идею колонизации чего-то далекого и опасного воспринял сразу, но, обладая специфической хваткой, создал следующую философию:

«Выживут немногие. И выживут благодаря созданию некоего подобия общества. Общество это через год-два потратит все, что было прихвачено с собой из нашего мира, включая сокровища опорной базы. Прошедшие первичную адаптацию, в шкурах и с копьями, выше всего будут ценить «земные цацки». Мой талант – торговля. А в безденежном обществе предметом торговли может быть опыт – знания, которых у меня нет, труд – штука везде малооплачиваемая и малопочетная, воинская или, вернее, охотничья доблесть. Тут мне никак не стать достойным конкурентом бывшим таежникам, ветеранам всамделишных войн и служившим в разных хитрых войсках и конторах. В этом мире мое место было где-то в паре шагов возле параши. В новом уж я возьму свое…»

Из такой вот нехитрой философии и, в общем-то, верных футурологических построений он вывел тот странный список вещей и предметов, которые взял с собой.

Тут было не оружие.

Он прекрасно понимал, что мало что в нем смыслит, кроме того, найдутся энтузиасты, которые понесут на себе в дивный новый мир целые арсеналы машин смерти; не медикаменты – все же на базе, судя по слухам, имелся запасец. Это были, так сказать, «предметы роскоши». Каждый вид продукции он обдумывал часами. «Общество – это женщины. А женщины…»

Короче говоря, он навьючил на себя свой груз, который должен был стать поистине бесценным лет эдак через пяток, и пошел по звездным тропам, шатаясь и еле ворочая ногами. В первые же минуты, оглядевшись и застрелив какую-то яркую ящерку, истекающую при виде человека слюной, он тщательно зарыл хитрый контейнер в весьма живописном месте и направился дальше налегке, радуясь от перспективы стать местным Ротшильдом. На себе он имел самый минимум, положившись на милость Гермеса – покровителя торговцев.

«Пусть Рэмбо и психопаты прут напрямик. Торопиться мне не имеет никакого смысла. Главное – выжить. А основы общества пусть закладывает кто угодно. Представляю, какие будут драчки и перестрелка над треклятой базой. Благодарю покорно. Я свое уже отвоевал».