Плацебо

– Так мне-то надо четверку, а то на что я тусить буду? Ты ж знаешь наше с матерью соглашение – срежет «премию», и все.

– То есть, ты хочешь сказать, что в клуб сегодня не пойдешь? – Вика красноречиво замолчала.

– В клуб?.. – Лена глянула на учебник с ненавистью, и чем дольше смотрела, тем отчетливее понимала, что никакие знания в нее больше не влезут, – сейчас отец выступать начнет, – нашла она вторую причину, так как с первой – что надо учить, учить и учить, все было уже ясно.

– Ну, смотри, как хочешь.

– Да я-то хочу!.. А, ладно! Давай, встречаемся через час.

Где встречаться, объяснять не требовалось, так как по устоявшейся традиции, когда у них водились деньги, до клуба они сидели в японском ресторанчике, вкушая свои любимые ролы, а когда деньги подходили к концу, перебазировались в небольшое кафе, где банка коктейля «Ягуар» стоила ровно в три раза дешевле, чем в самом клубе. Сейчас у обеих деньги были на исходе, поэтому о вариантах речь не шла.

Понимание того, что сегодня уже не придется разбираться ни в перипетиях смены царских фамилий, ни в предпосылках революционной ситуации, сразу подняло настроение. Лена быстро довела макияж до нужного уровня, надела короткую юбку с топиком, обнажавшим пирсинг в пупке, и вышла в коридор, но тут из кабинета выглянул отец.

– Куда это ты собралась?

– В «Отвертку», с Викой.

– Лен, ты чего, обалдела? – он настолько растерялся, что даже гнева в голосе как-то не слышалось, – у тебя завтра экзамен – какая «Отвертка»? Если все знаешь, ложись пораньше спать, чтоб завтра быть в форме…

– Пап, я всегда в форме, – Лена пошла дальше.

– А ну, вернись! Я запрещаю! – голос отца обрел твердость, но Лена-то знала, что на этой грозной ноте все воспитание и закончится, поэтому кивнула.

– Уж, конечно! Все, пап, чао. Я не до утра – часов до двух. Целый день учила – можно ж хоть чуть-чуть отдохнуть?

Видимо, последний довод все-таки произвел впечатление, потому что отец, хоть и скептически покачал головой, но сказал:

– Хорошо, отдыхай. Но чтоб не позже двенадцати…

– Да сдам я твой экзамен, не парься, – перебила Лена, прекрасно зная, что к двенадцати, точно, не вернется.

– Ох, доиграешься! – правда, кому адресовалась эта угроза, неизвестно, поскольку за Леной уже закрылась дверь.

Отец заглянул в комнату, словно надеясь, что ушел некий фантом, а дочь тихонько сидит и грызет гранит науки, но увидел лишь диван со сбитым в комок покрывалом, валявшийся на нем учебник и огрызки на полу.

– Нет, Марина приедет, будем что-то решать. А то у нее бизнес, у меня, работа; в итоге дочь воспитывает какая-то Вика.

Лена, тем временем, садилась в маршрутку, мысленно уже окунувшись в атмосферу предстоящего праздника. Хотя, по большому счету, праздник-то предстоял самый обычный, ведь в «Отвертке» они зависали почти каждый день; в этом была определенная прелесть, так как все их знали, от охранников до диджеев, но настоящий-то праздник – это ж когда «Ах!..» и сплошной фейерверк впечатлений! Такого у Лены пока не случалось, хотя и девятнадцать лет – не слишком много, чтоб огорчаться по этому поводу.

Вика жила в десяти минутах ходьбы от кафе, поэтому давно сидела за столиком, когда Лена плюхнулась в белое пластиковое кресло и первым делом достала сигареты. Курить она начала еще в школе, старательно маскируя мятной жвачкой каждое «маленькое преступление»; сейчас, став взрослой, она бросила глупую конспирацию, но и открыто не курила, чтоб не нарушить баланс сложившихся в семье отношений. Зато когда родители два года назад купили новую квартиру, она выторговала себе комнату с балконом, куда можно выскакивать, не оставляя в помещении предательский запах дыма.

– Блин, отец весь день дома торчал – и не покуришь спокойно, – она с удовольствием затянулась, – по «Ягуару»?

То, о чем они говорили дальше не поддавалось конкретизации – наверное, это называлось «за жизнь», а жизнь такая штука, что хоть, с одной стороны, она скучная и однообразная, но, с другой, в ней вечно происходит столько всего, подлежащего обсуждению, что два часа – это даже и не срок! За разговором по два «Ягуара» улетели незаметно, и к десяти, когда клуб начинал работать и девушек запускали бесплатно, они смешались с толпой таких же экономных любительниц веселья.

На фейс-контроле стоял Глеб, Ленин «добрый ангел», охранявший ее в любых ситуациях и в любом состоянии; наверняка парень мечтал получить благодарность за свои труды, но Лене он не настолько нравился, чтоб начать с ним спать. Зато его присутствие придавало уверенности, и оглядывая медленно заполнявшийся зал, Лена предложила:

– Ну что, еще по «Ягуару»?

– Только платишь ты, богатенький Буратино, – Вика засмеялась. Вообще, в финансах они старались поддерживать паритет, но, поскольку Лена чаще выступала инициатором «братания с ягуаром», то и платить ей приходилось чаще – благо «пособие», установленное матерью, позволяло делать это.