Плацебо в мягком переплёте

Мы открыли дорогой виски, который по вкусу ничем не отличался от того, что мы обычно берём. Валялись на диване, прижавшись друг к другу, как влюблённые в первые месяцы отношений. Я гладил её шею, а она сидела, засунув мне руку в штаны, до тех пор, пока кровь не начала приливать, вытесняя её ладонь. Стянула мои джинсы и, опираясь локтями о диван, ныряла с головой. Она часто это делала, зная, что я обожаю смотреть на неё в процессе. Это даже вошло в привычку, как почистить зубы. И, что важно, со временем интерес к этому не угасал, как у меня, так и у неё. Когда Элис ложилась в больницу, мы писали друг другу пошлые письма, накапливая лавину, которая обрушится в день её выписки. Давали волю своим демонам и, как животные, совокуплялись в каждом углу дома, где только можно опереться обо что-нибудь. Благодаря этому, мы почти не ссорились с Элис. С оргазмом отпуская все грехи.

Утром выходного дня я проснулся раньше её, заварил чай. Мне хотелось задать Элис один очень важный вопрос, о нашем будущем. Она встала, подошла ко мне, обняв сзади. И сказала, что ей приснилась наша свадьба. Это не то чтобы было странно, просто Элис считала брак бессмысленным, но со временем каждая девушка хочет замуж. Я повернулся к ней и спокойно сказал:

– Ты выйдешь за меня? Когда решим пару вопросов с гражданством и проживанием.

– Да, конечно выйду, мог бы и не спрашивать, и так всё знаешь. Поскорее бы дожить до этого момента, – ответила она. И слёзы бежали ручьём.

Я уже давно мог сделать ей предложение, но хотелось, решить все проблемы до этого момента. Сейчас же, оставалось пару лет, чтобы подать запрос на гражданство, и на счету была половина суммы на покупку квартиры.

Мы прогуливались по набережной, держась за руки, мило беседовали и смотрели на пришвартованные лодки, которые тянулись вдоль берега. Я был так счастлив, что мне хотелось говорить об этом каждому прохожему. Лет через пять я точно напишу о ней роман, и он будет в одном экземпляре, если только сама Элис не скажет мне опубликовать его.

Глава 10

Я сидел у причала недалеко от порта, где обычно ловят рыбу местные мужики. И рыбачил вместе с ними, только по-своему. Пытаясь выловить глубоководную рыбину из океана душевной пустоты, где удочкой мне служила бутылка виски. В последнее время часто приходил сюда, смотрел на море, слушая его шум и разговоры рыбаков. Я пытался писать, но так и не знал, с чего начать, да и жалко пачкать новенький блокнот для записей, подаренный мне Элис. Уставившись в белый лист, я прогонял в голове сотни фраз, но казалось, не было той, которая достойна места на этой бумаге.

Ко мне подошёл один из рыбаков и протянул мне пластиковую тарелку, на ней лежал сочный кусок только что зажаренной трески. Он, ничего не говоря, сел рядом, я передал ему бутылку. Сделав глоток, он закурил сигарету, но даже табачный дым не мог перебить сильный запах рыбы, которым провоняла его куртка. Мы оба молчали, такая тишина похожа на ту, когда ты переспал с девушкой, с которой не о чем говорить, но продолжаешь сидеть, потому что должен. Наверняка ему стало интересно, что это за странный парень каждый вечер приходит сюда и пьёт. Может быть, он и догадывается, ведь за глазами печаль не спрячешь.

Хотелось кричать, высказать всё, что накопилось на душе, но для этого не подойдёт случайный собеседник. Рыбак это понимал и не донимал меня разговорами. Я знал одного человека, с кем я мог поделиться, тем более, она сама мне это предложила два года назад, когда написала мне на почту. Хотелось быть понятым, поэтому я решил послать письмо Эм, всего одно, и хватит с меня.

Уже стемнело, и виски закончился, я и не заметил, как все рыбаки разошлись по домам, и остался только тот, что сидел рядом со мной. Но и он вскоре встал, похлопал меня по плечу, натянул на голову капюшон и пошёл, оставляя дымный след. Я посмотрел на часы, прикинул, сколько времени у меня уйдёт на сообщение для Эм и решил, что пора идти домой. Нужно было учесть разницу в часовых поясах, чтобы она его получила вечером.

Я брёл в темноте, как корабль, который всё никак не причалит к берегу. Знал координаты маяка и смотрел вдаль, но света от прожектора больше не было видно.

Я вспомнил тот странный сон, фотографии, которые пытался спасти. Не знак ли это? Пытаясь собрать всё воедино, было похоже на какой-то сложный ребус. Если Элис освещает мне путь, и я могу уверенно плыть, не боясь удариться о скалы, то она мой маяк?

Только ночью я пришёл домой. Сходил в душ и лёг в постель, хотел выспаться, чтобы завтра голова была чиста. Я лежал, прижимая к груди дорогой мне блокнот, по-прежнему не впитавший в себя ни капли чернил. Взял ручку и сделал первую и последнюю запись в нём: «Под маяком всегда темно».

Проснувшись к обеду, я умылся, сбрил бороду и почистил зубы. Приготовил завтрак, зажарив пару яиц, достал из холодильника банку пива и направился к ноутбуку. Вчерашний вечер помог мне разложить всё по полочкам, и я решил рассказать об этом в письме – всё с самого начала.