Плавание на яхте "Заря"

В 11 часов утра, когда вода начала прибывать с северо-востока и ее уровень поднялся на 30 см, нам посчастливилось в конце концов сняться с мели. Когда все работали на брашпиле, под крики «ура» «Заря» наконец дрогнула. На глубине в 12 м бросили якорь, чтобы предоставить отдых утомленной команде. Я собрал команду на шканцах и сказал, что тягостные часы сидения на мели при столь тяжелых обстоятельствах мне все же дороги, так как этот случай убедил меня в том, что вся команда без исключения состоит из преданных делу людей, с которыми можно уверенно идти навстречу любой опасности. Я сердечно поблагодарил всех и пожелал счастья по случаю освобождения «Зари» с песчаной мели. Работала команда в самом деле безупречно, и нельзя умалить того факта, что только благодаря ее самоотверженности мы не остались сидеть здесь прочно. После меня выступил Коломейцев. Он сказал, что ему нечего больше прибавить к словам начальника, кроме того, что в течение своей 15-летней службы во флоте он еще никогда не встречал ни на одном судне такого дельного экипажа, как на нашей «Заре». К обеду было выдано пиво и какао. За завтраком мы пришли в хорошее расположение духа, наслаждаясь выданным к десерту великолепным апельсиновым вареньем. К тому же Коломейцев достал бутылку 7-летней наливки (ликера). После обеда все, не исключая вахтенных, улеглись на койки и спали до 6 часов.

Погода была ясная, +2° и свежий юго-восточный бриз — все благоприятствовало нашему плаванию, однако оставалось еще много работы: надо было поднять большой якорь, тяжелый 9-дюймовый манильский трос, и привести на борту многое в порядок. Не теряя времени, доктор, Бируля и я отправились на берег: доктор впереди на одноместном каяке, сзади в двухместном Бируля и я. Волны были внушительны, и Бируля, сидевший на этот раз спереди, должен был внимательно следить, чтобы вода не заливала каяк. Экскурсия стоила затраченного труда. Орнитологи нашли тундру более оживленной, нежели ранее. Здесь оказались стаи плавунчиков, веретенников, краснозобиков (Phalaropus, Limosa, Tringa subarquata), стаи казарок, гагар и морянок (Bernicla brenta, Colymbus arctica, Harelda) и др. Попадались свежие следы оленей и медведей, но увидеть их не пришлось. Двух больших медведей Расторгуев видел с судна.

Полуостров, который связан,, очевидно, с крупным островом, не более 10 м высоты над уровнем моря. Он относится к типу даюско-увалистой тундры с полигональной структурой. Маленькие ручьи глубоко врезаются в сушу и образуют здесь, как и на восточном побережье, куда мы высадились, ложбины высотой около 4 м. Наблюдая в подзорную трубу с борта «Зари» Конусообразной формы выносы, я установил, что здесь на берегу не кристаллические коренные породы, а послетретичные отложения, что и оказалось на деле. Благодаря находкам Бирули, который обнаружил остатки моллюсков (Astarte borealis и Saxicava rugosa), прихожу к предварительному выводу, что здесь на террасе береговой вал послеледникового времени, прислоненный к морене. В отдельных ложбинах видны следы типичной основной морены, на которую налегают слоистые пески. В этих песках Бируля и нашел вышеназванную морскую фауну. С образованием морен связана здесь неровность морского дна: лот показывал глубину 17— 19,5 м и глинистое дно, вслед за этим сразу же на глубине 13 м определилась смешанная с песком глина. Дальше глубина составляла 5, 11 и 8 м и меньше. На гребне этой роковой банки были камни. В 12 часов мы снялись с якоря и взяли курс на северо-запад, но вскоре пришлось застопорить машину, так как глубины подозрительно убывали. Я велел спустить шлюпку, чтобы измерить глубину. Если пролив окажется мелким, придется повернуть обратно на юго-восток. Тем временем ветер повернул с юго-востока на северо-запад, и ясная солнечная погода сменилась дождем и ненастьем. Таким образом, лучшие дни мы просидели на мели, нисколько не приблизившись к Челюскину! Соответствует ли «околдованная» вершина той, которую видел Нансен против острова Маркхама, остается неясным!

11 чатов вечера. Что составляет для меня теперь прекраснейшую музыку? Это ритмический стук машины при полном давлении пара. Сижу в своей освещенной электричеством лаборатории, за спиной у меня машинное отделение, из которого доносится эта полная ликования музыка. Наконец идем вперед в открытом море, и никакое мелководье проклятой «мышеловки» пролива Минина не вынуждает нас к беспрестанному застопориванию машины, заднему или малому ходу и т. д... Зюйд-ост за последние дни очистил море от льда. Ложимся на курс к мысу Челюскина. «Проклятая» вершина[18] постепенно скрывается из наших глаз, горизонт ясен. Чудесное алое солнце погрузилось в темные воды, отдельные белые и светло-зеленые льдины выделяются на сером фоне моря. Торос высотой 6 м и около 90 м длиной сидит, видимо, на мели и напоминает судам о предосторожности. С почтительной опаской огибаем далеко слева этот морской знак «лоцманской службы полярного моря».