Когда я вернулся в 6 часов 30 минут вечера с лыжной экскурсии к юго-западному берегу гавани Арчера, зачерненный термометр показывал на солнце — 19°. Мне было настолько жарко, что я вынужден был снять меховую шапку с вспотевшей головы, но вскоре порывистый ветер принудил меня надеть еще ушанку под меховую шапку. Сегодня я окончательно убедился, что настоящим лыжником не смогу больше стать, но тем не менее буду дальше тренироваться в беге, хотя мое продвижение со скоростью улитки бегом нельзя назвать.
Был прекрасный день, я дошел до водораздела между гаванью Арчера и южной бухтой, откуда видна цепь гор, доходящая вплоть до «Черной горы» (?). Солнце было окружено большим гало, а ниже и справа темнел мглистый конус. На объятой тишиной и безмолвием тундре виднелись следы лемминга и горностая. Временами были слышны как бы ружейные выстрелы— это трескался морской лед. «Заря» была скрыта островом Наблюдений. Обернувшись, я неожиданно увидел как раз в том направлении, где должно было находиться судно, колебавшийся при ветре серый столб дыма. Хотя я и убеждал себя, что это лишь атмосферное явление, мне было трудно отрешиться от мучительной мысли — что же именно следует предпринять, если это дым, поднимающийся от кучи пепла погибшей в пламени «Зари»? Только когда стройные мачты яхты показались из-за острова, моя тревога рассеялась и я умерил шаг.
Дома я встретил всех в сборе. Доктор охотился безуспешно: поднявшийся поземок помешал ему как раз в тот момент, когда он приблизился на 150 шагов к стаду оленей. Отставляя ружейный предохранитель, он поморозил себе пальцы настолько, что они мигом буквально «зазвенели».
После обеда поднялся резкий восточный ветер, и в вантах зазвучала знакомая музыка. Завтра надо ждать шторма и на вахте у меня с универсалом опять ничего не получится!
В мое дежурство, во время шторма 19—20 м/сек при максимальной температуре —9,8°, намело огромные снежные сугробы, и мне пришлось выбираться из сторожки на четвереньках, а возвращаясь обратно, я вполз в нее задом наперед; при этом моя ветровая одежда, раздувшаяся, как бочка, и замерзшая колом, загородила вход и мне стоило огромного труда пролезть. Прежде чем снять показания анемометра, я должен был прочно укрепиться на крыше домика, чтобы не потерять равновесие. Наблюдения, на которые обычно требовалось 10—15 минут, длились теперь, включая одевание и раздевание ветронепроницаемой одежды, 25—30 минут, так что между каждой серией наблюдений оставалось едва полчаса времени, чтобы приготовить пищу и чай и заняться собаками, число которых возросло до десяти. Все же мне удалось углубиться в чтение истории о несчастьях Марии Антуанетты по описанию Клары Чудис. Я не мог не согласиться с приведенным в качестве эпиграфа изречением Цицерона: «Свойство величия души и мужества заключается в том, чтобы ничего не страшиться, стоять выше событий и не признавать ничего непреодолимого в человеческой судьбе» («Долг» Цицерона).
После прекрасной погоды начался новый период штормов. Сегодня третий день не прекращается юго-западный ветер. Барометр продолжает падать. Снежная буря намела с правого борта «Зари» огромные сугробы. Отгребание снега от бортов судна, с палубы, с брезента, натянутого над палубой, и с ботов требует немало сил. Сегодня вычищено и высушено верхнее помещение для ванны, в котором находились четыре красивых белых щенка. Для них и для остальных щенков, находившихся до сих пор в камбузе и в кубрике команды, устроены на фордеке бочки с захлопывающимися дверками, обложенные кругом снегом. Чтобы избежать распространения сырости в жилых и рабочих помещениях, я намерен устроить особую сушилку.