Плавание «Утреннего Путника»

— И мы очень сожалеем, — сказал Главный Монопод, — что не можем доставить Вам удовольствия увидеть нас такими, какими мы были до того, как нас обезобразили, потому что Вы бы просто не поверили, насколько велика разница, и это чистая правда, потому что невозможно отрицать, что мы сейчас жуткие уроды, так что мы и не будем Вас обманывать.

— Эх, Главный, мы именно такие и есть, именно такие, — раздались эхом другие голоса, причем все их обладатели подпрыгивали, как детские мячики.

— Ты верно сказал, ты верно сказал.

— Но я вовсе не считаю вас уродами, — попыталась перекричать их Люси. — Мне кажется, вы очень симпатичные.

— Слушайте, слушайте! — воскликнули Моноподы. — Вы правы, Мисси. Мы очень симпатично выглядим. Трудно найти больших красавцев.

Они сказали это без всякого удивления, очевидно, не заметив, что переменили свое мнение на противоположное.

— Она говорит, — заметил Главный, — о том, какими мы были симпатичными до того, как нас обезобразили.

— Ты прав, Главный, ты прав, — подхватили остальные. — Именно об этом она и говорит. Мы сами слышали.

— Да не об этом! — закричала Люси. — Я сказала, что вы теперь очень симпатичные.

— Именно так, именно так, — заявил Главный Монопод, — она сказала, что мы раньше были очень симпатичные.

— Слушайте, слушайте их обоих, — сказали Моноподы. — Вот это пара. Всегда правы. Лучше они не могли бы все сформулировать.

— Но мы же говорим совершенно противоположные вещи! — воскликнула Люси, топая ногой от нетерпения.

— Именно так, совершенно верно, именно так, — откликнулись Моноподы.

— Ничего нет лучше противоположностей. Так и продолжайте оба.

— Да вы кого угодно сведете с ума, — сказала Люси, сдавшись.

Однако Моноподы казались совершенно удовлетворенными, и она решила, что в целом беседа удалась.

Прежде чем этим вечером все отправились спать, случилось еще кое-что, отчего Дафферы стали еще больше довольны своим одноногим состоянием. Каспиан и все Нарнийнцы как можно скорее отправились обратно на берег, чтобы сообщить новости Ринсу и всем остальным, находившимся на борту «Рассветного Путника» и к этому времени уже довольно сильно беспокоившимся о них. И, конечно же, Моноподы отправились с ними, прыгая, как футбольные мячики, и громко соглашаясь друг с другом до тех пор, пока Юстас не сказал:

— Хотел бы я, чтобы Чародей сделал их не невидимыми, а неслышимыми.

Он вскоре пожалел о своих словах, потому что ему тут же пришлось объяснять, что неслышимый — это тот, кого невозможно услышать, и, хотя он очень старался, он так до конца и не был уверен, что Моноподы действительно поняли его. А что ему больше всего не нравилось, так это то, что в конце концов они заявили:

— Э, да он не умеет формулировать мысли так, как наш Главный. Но Вы научитесь, молодой человек. Прислушивайтесь к нему. Он Вам покажет, как нужно говорить. Уж он-то настоящий оратор!

Когда они добрались до залива, у Рипичипа возникла блестящая идея. Он попросил спустить на воду свою маленькую плетеную лодочку и плескался в ней до тех пор, пока Моноподы не заинтересовались достаточно основательно. Тогда он встал в лодочке и сказал:

— Почтеннейшие и разумнейшие Моноподы, вам не нужны лодки. Каждый из вас может использовать ногу для этой цели. Попробуйте просто прыгнуть так легко, как только сможете, на воду, и вы увидите, что произойдет.

Главный Монопод отошел назад, предупреждая остальных, что вода довольно-таки мокрая, но двое или трое из молодежи все-таки рискнули; затем еще некоторые последовали их примеру, и в конце концов все сделали тоже самое. Дело пошло. Единственная огромная ступня Монопода выступала в качестве естественного плота или лодки, и когда Рипичип научил их вырезать для себя грубые весла, они стали грести по всему заливчику вокруг «Рассветного Путника» и выглядели при этом совершенно как флотилия маленьких каноэ, на корме каждого из которых стоит по толстому гному. Моноподы в конце концов даже устроили гонки, а с корабля им спустили бутылки вина вместо призов, и все моряки перегнулись через борт и смеялись до упаду.

Еще Дафферам очень понравилось их новое имя — Моноподы — оно казалось им просто великолепным именем, хотя они ни разу не смогли произнести его правильно.

— Именно такие мы и есть, — оглушающе кричали они. — Монипады, Помоноды, Поддимоны. У нас и у самих точно такое же название вертелось на кончике языка.

Но скоро они перепутали его со своим старым именем — Дафферы — и в конце концов остановились на том, чтобы называть себя Даффлпадами. И вполне возможно, что именно это имя и закрепилось за ними на века.