Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану

Но иногда удается кончить распрю переговорами; обидчики платят за убитых, что постановится условиями, и мир водворяется снова, в обеспечение которого даются с обеих сторон заложники. Это делается с особенным, странным обрядом. Обе стороны выходят на равнину, мужчины и женщины. Мужчины должны схватить аманата[209] – избираемого всегда из именитых людей, наиболее уважаемых по связям родства, – делают вид, будто хотят начать бой, машут копьями и кинжалами и, наконец, с воплем вторгаются в средину противной стороны, схватывают избранного заложника, скрывающегося в толпе, и с радостным криком выносят его на руках на свою сторону, оказывают ему всякие услуги, не позволяют ходить, а всегда носят на руках и пр. С другой стороны делается то же самое. Торжество мира заключается пирушкой. Наконец, заложники отвозятся на жилье новых друзей и, пробыв там год или более, возвращаются восвояси, и новые пиры утверждают союз.

Нравы колошей мало отличаются от нравов других народов, подобно им живущих в дикой независимости. Они люты против своих неприятелей, а неприятель их – всякий чужеземец. Они подозрительны, хитры. Кровавая месть за обиды не только не считается преступлением, но является священной обязанностью каждого. Жажду приобретения разделяют они не с одними дикими народами и для удовлетворения ее, когда нет других средств, считают дозволенным не только скрытый, но и явный грабеж. Качества эти, конечно, не похвальны, но они неразлучны с состоянием народа, не знающего ни гражданственности, ни религии, основанной на любви, и не делают еще их недостойными носить образ человеческий, как утверждает один из новейших путешественников, иначе до́лжно бы снять человеческий образ с большей половины людей, населяющих землю. Колоши имеют и добрые качества.

Привязанность родителей к детям примерна и простирается до того, что отцы не берут на себя купать детей в морской воде (что для приучения детей к холоду делается у них всякий день, зиму и лето), не чувствуя себя в силах выдержать крика их, а поручают это дело дядям и другим родственникам, менее отцов нежным, которые непослушных и не перестающих кричать секут розгами. С другой стороны, дети во всех возрастах оказывают родителям повиновение и уважение, особенно престарелым и бессильным, о которых пекутся с большим вниманием. Нищих между ними нет: безродные, сироты, хворые, не имеющие сил заработать себе пропитание, без всяких законов для бедных, обеспечиваются зажиточными, которые не допускают их нуждаться в необходимом. С невольниками обращаются почти как с домочадцами. Не на высшей ли нравственной ступени стоит подобный народ в сравнении с теми, которые больных оставляют погибать голодной смертью, убивают престарелых отцов, новорожденных детей душат, чтобы избавиться от излишних забот, и прочее?

Все воспитание колоша с самого рождения направлено к тому, чтобы укрепить его тело против всяких страданий. С накинутым на одно плечо шерстяным одеялом он не замечает, кажется, ни ветра, ни дождя, ни холода; если же озябнет, то раздевается донага и садится на несколько минут в воду. Случалось встречать колошей зимой, в лесу, спящих около огня и не подозревающих, что один бок их чуть не жарится, между тем как другой покрыт инеем. В битве они смелы, презирают смерть, не показывая, однако, того равнодушия к жизни, как камчадалы, алеуты и жители Кадьяка, которые прежде при всяком маловажном поводе или даже просто от скуки готовы были повеситься или утопиться. Самоубийство между ними неизвестно, нет примера, чтобы даже невольник лишил себя жизни.

Колоши характера флегматичного и в домашнем быту ленивы. Между тем как жены их отправляют все домашние работы, приготовляют рыбу, носят дрова, воду, кору древесную и пр. Колош, если для добывания пищи не обязан идти на охоту или рыбную ловлю, предпочитает лежать весь день в своем шалаше или на песке на берегу моря или сидеть на корточках, сложа руки и завернувшись в одеяло.

Отличительная черта характера колошей – тщеславие. Показать колошу презрение – значит сделать его своим врагом; напротив, некоторое внимание, маленькие угождения его самолюбию – вернейшие средства снискать его дружбу. Сотня ружей не могла бы порадовать их столько, как подаренные тойонам русские мундиры. Они в них важничают самым комичным образом; в торжественных случаях, однако, облекаются в национальное свое одеяние из выделанных оленьих кож (ровдуг), которое и красивее и к лицу их более идет, нежели куцые наши мундиры.