Плавать с дельфинами

Появление матери у пивной палатки, понимала Пандора, пока что ей ничем не грозило. Ведь сначала Моника должна будет заняться Фрэнком, вытащит мужа из круга приятелей, как всегда нарочито грубо его унизив при этом, а потом отконвоирует домой к ужину. За ужином, знала Пандора, все опять будут молчать. Все, кроме Моники, которая, конечно, примется занудно бубнить о том, с каким трудом удается ей хранить семейный очаг, поддерживать в нем, так сказать, огонь, заботясь о неблагодарном муже да бездарной, глупой девчонке.

После ужина, размышляла Пандора, если повезет, рыбок можно будет незаметно пронести к себе в спальню, а мать — отвлечь, скажем, оживленным обсуждением состояния кишок мисс Силесии. Вряд ли Моника откажется от удовольствия поговорить о пикантных подробностях чьей-либо болезни. Остаток же вечера можно будет провести в доме мисс Силесии, где Пандора будет, естественно, занята уборкой за кошками, а Моника могла бы свободно разнюхать, что и где лежит в доме соседки, — планировала Пандора.

Все эти размышления придали ей аппетит, и за ужином она с удовольствием съела большой кусок лимонного пирога.

Все лето рыбки провели в банке на столике в ее спальне, там, где Пандора делала уроки. Она очень хорошо помнила эту комнату. Пожалуй, это была самая уютная спальня во всей ее жизни. Постоянные переводы Фрэнка по службе с одной станции на другую вынуждали семью то и дело переезжать, менять квартиры и дома. Но тогда им повезло, они никуда не переезжали, и, к тому же, именно то лето оказалось освещенным неоновыми ярмарочными фонарями счастливого вечера, когда ее молитвы исполнились и ей достались две золотые рыбки.

Фрэнк считал, что рыбка потолще была самкой. Хотя и признавал, что определять рыбий пол совершенно не умеет. Пандора решила все же с ним согласиться и нарекла предполагаемую самку Диной в честь любимой ею и отцом певицы Дины Шор, обладавшей глубоким, сильным голосом. Самца назвали Бингом, как Бинга Кросби, чьи оттопыренные уши и виз вечно испуганного мальчишки Пандоре очень нравились. Когда она смотрела на аквариумного Бинга, поглощающего муравьиные личинки, ей казалось, что она видит настоящего певца, например, в какой-нибудь субботней телепередаче, где он, прежде чем запеть, начинал вдруг «прожевывать» первые звуки песни, как бы ощупывая их языком, проверяя их качество, их готовность вырваться наружу и быть услышанными аудиторией.

Пандора часто разговаривала со своими рыбками. Осенью лес за железной дорогой начал желтеть, об-тая окраску тяжелого золота. Потом буро-желтая листва слетела на ветру, и деревья, лишенные одежд, простерли к небу свои голые руки-ветви. Что-то подобное произошло в ту осень и с рыбками. Что точно случилось с ними, Пандора не помнила, так давно это было. Но вот почему-то с тех самых пор водоросли, особенно темные, встречавшиеся вокруг Малого Яйца, неизменно пробуждали в ее сердце какие-то забытые страхи, связанные с событиями той осени. Большего пока Пандора вспомнить не могла. Чулан ее души хранил в себе многое. Но она понимала, что когда-нибудь и этот «багаж» всплывет в ее памяти.

День выдался прекрасным для подводного плавания. Утром Бен проснулся, обхватил руками голые коленки и внимательно всмотрелся в морской горизонт. Пандора уютно устроилась рядом.

— Возьми меня, — позвала она. — Мне опять приснились рыбы.

— Хорошо. А потом давай поплаваем под водой, — предложил Бен. — У нас в распоряжении все утро. — Он повернулся к Пандоре. — Так ты хочешь, чтобы я взял тебя сейчас, или же после чашечки кофе?

— Прямо сейчас! — ответила она.

«Как ужасающе поздно я поняла, что секс действительно может доставлять удовольствие». Мысль эта пришла Пандоре, когда они уже слились воедино, двигаясь в медленном ритме удовольствия, весело и нежно поддразнивая друг друга.

— Эй, подожди меня, — говорил Бен, — подожди меня, сексуальная американка.

— Обойдешься. — Пандора чувствовала, что начинает быстро взбираться вверх по пути к той самой завораживающей вершине, с которой она потом провалится в пульсирующую пропасть блаженства, где каждый последующий миг будет чувствительнее, острее, восторженнее предыдущего.

Вернувшись с чувственных высот на хорошо знакомую гладь постели, Пандора не торопилась, ждала, когда по тому же счастливому маршруту пройдет и Бен. Наконец и он, резко вздохнутв, издал облегченный стон и затих.

— На этот раз кофе придется приготовить тебе, — отдышавшись, вымолвил Бен. — А еще я хотел бы сосисок и бекона, ты не против?