Плавленый сырок

Н. Сафронов: Я всегда очень хотел написать его портрет. При заурядной, на первый взгляд, внешности в нем чувствуется очень сильная харизма. Этот магнетизм Лужкова привлекал и мое воображение. Волевые и умные люди дела производят на меня магическое воздействие. Особенно интересны они в моменты, когда и обстоятельства, и окружающие оборачиваются против них. И тогда на глазах миллионов людей они, не роняя достоинства, вступают в открытое противостояние с превосходящими силами. Этими качествами Юрий Михайлович просто покоряет. Помню, меня потрясло, как держался наш градоначальник в середине 90-х, когда его обвинили в организации заговора с целью самому воцарится на президентском кресле. Человека тривиального такие обстоятельства распластывают. Сильные же люди концентрируются и выдерживают удар. Мэр Москвы человек с настоящим мужским характером.

О магическом предвидении.

Н. Сафронов: На заднем плане лужковского портрета я изобразил храм Христа Спасителя. И все же чего-то не хватало в композиционном решении всей работы. И тогда мне почему-то пришла в голову мысль изобразить рядом с Лужковым хрустальный шар, символ совершенства формы и магического предвидения.

Справка. Впоследствии оказалось, что Лужков собирает хрустальные шары.

Про Шанцева.

Справка. Шанцев Валерий Павлинович, вице-мэр Москвы.

Н. Сафронов: Однажды на одном из приемов я подошел к Лужкову, чтобы выразить ему свою солидарность. И Юрий Михайлович представил меня Шанцеву. В конце разговора Валерий Павлинович пригласил зайти к нему в гости. Вскоре встреча была назначена. Я взял одну из своих работ в подарок. Когда мы увиделись, Шанцев спросил: «Тебе, наверное, что-нибудь надо, раз ты пришел ко мне». «Ничего, — ответил я. — Вы так много сделали для моей Москвы, что это лишь маленькая дань уважения к вам». «Ты первый, кто за год ничего не попросил», — произнес он. Прощаясь, я сказал: «Впрочем, есть одна просьба». «Видишь, — оживился Шанцев. — Наконец-то. Говори». «Хотелось бы написать ваш портрет». Валерий Павлинович внимательно посмотрел. «А за портрет что тебе надо?» — «Дружбу». — «Э, брат, самое дорогое просишь, — задумчиво проговорил вице-мэр. — Был у меня один друг, только он предал меня, с тех пор я разочаровался в дружбе». Началась работа над портретом. До меня Шанцев уже позировал другому художнику. Но на том портрете Валерий Павлинович не узнавал себя. Я видел этот портрет. Действительно, классический, по технике безупречный, но сходства очень мало. Мне разрешили бывать на заседаниях, приезжать на дачу, наблюдать Валерия Павлиновича в кругу семьи. Я делал наброски, много набросков, и лишь потом приступил к работе маслом. Шанцева было приятно и интересно писать. У него красивое, мужественное лицо. Как мне показалось, лицо с портретов голландских мастеров 16 века. К тому же у нас появилась какая-то внутренняя связь. Над портретом я работал целый месяц. Когда закончил, позвонил Шанцеву, предложил посмотреть портрет. Валерий Павлинович вскоре приехал. Долго смотрел на портрет. И когда уходил, в дверях сказал: «Что ты просил, у тебя теперь есть».

Вскоре после этого.

Н. Сафронов: Я написал портреты внучки Шанцева и сейчас заканчиваю портрет внука. Опять еду в этот гостеприимный дом. Такие лица очень хочется писать. Валерия Павлиновича дома не будет, он собирался на охоту. Честно признаюсь, что этот азарт мне не близок. Сделав наброски, поехал работать в мастерскую, где меня ждал уже начатый портрет президента Туркменистана.

Про прекрасные симптомы.

Н. Сафронов: Торжественная церемония открытия выставки началась. В последний момент позвонили председателю Москомимущества Толкачеву, человеку, предельно занятому. И он приехал. Познакомились мы года два назад, когда я покупал квартиру в Брюсовом переулке. Мне нужно было оформить технический этаж под мастерскую, и человек, занимавшийся этим вопросом, не мог его никак решить. Пришлось самому идти на прием. Встретил меня Толкачев сразу тепло и радушно. Оказалось, что он ярый почитатель сюрреализма, обожает Дали и прекрасно знает мои работы. С радостью подписал все необходимые документы и удивился, почему у меня нет своей галереи, как у Шилова, Глазунова и Андрияки. Я был слегка обескуражен таким поворотом дела, стал говорить, что даже не знаю, как к этому вопросу подступиться, что надо ходить по инстанциям, каким-то домоуправлениям. Однако Толкачев меня заверил: все не так страшно, и помещение для галереи он поможет мне отыскать, к тому же я не буду мучиться с бумажной волокитой. Эта встреча меня приятно удивила и порадовала. В Москве все настроено на процветание культуры, а те, кого считают закоренелыми бюрократами, на самом деле оказываются тонкими ценителями искусства, разбирающимися в живописи. Прекрасные симптомы.

Вы слушаете специальный выпуск программы «Плавленый сырок». Звучат отрывки из книги мемуаров художника Никаса Сафронова.

О трудностях быта.