Плавучие театры Большой Планеты

«Нет, благодарю вас». Молодая особа присела на стул, услужливо передвинутый Зампом: «Конечно же, вас интересуют мои сценические способности. У меня нет выдающихся способностей — с другой стороны, я не нуждаюсь в большом заработке».

«Понятно, — кивнул Замп. — Каково, фактически, ваше амплуа? Что вы можете делать?»

«Ну, само собой, я могу выступать в тех или иных ролях. Кроме того, я неплохо играю на небольшой гитаре и могу давать сеансы одновременной игры в шахматы».

«Редкостные таланты, — согласился Замп. — А можете ли вы, например, исполнять подвижные танцы?»

«Этот навык я не приобрела», — с некоторым высокомерием откликнулась посетительница.

«Хмм! — задумался Замп. — Известна ли вам трагедия „Эвульсифер“?»

«Боюсь, что нет».

«Во втором акте обнаженный призрак принцессы Азоэ бродит по парапетам замка Дун. Вы вполне могли бы взять на себя эту роль».

«Надеюсь, нагота имитируется?»

«Эффект призрачности создается промежуточным занавесом из полупрозрачной ткани. Тем не менее, нагота лучше воспринимается публикой, если изображается натурально, а не имитируется. Таков, по меньшей мере, накопленный нами опыт».

Оконные створки каюты были открыты — посетительница смотрела на речную гладь. Замп рассматривал ее профиль и находил его исключительно изящным.

«Что ж, — пробормотала она, говоря скорее с собой, нежели с Зампом. — В конце концов, какая разница?»

Замп напомнил: «Вам известно мое имя, но вы до сих пор не соблаговолили представиться».

«Можете обращаться ко мне… — тут она запнулась и нахмурилась. — Трудно совмещать формальности с сиюминутными требованиями».

«Может быть, вы просто скажете, как вас зовут? Этого было бы вполне достаточно».

«Меня зовут Татвига Бержадре Илькин аль-Марильс-Зиппор кам-Затофой даль-Тоссфлёр кам-Иисандра даль-Аттиконитца аль- Бланш-Астер Виттендор».

«Впечатляющий титул! — заметил Замп. — Если не возражаете, я буду называть вас „мадемуазель Бланш-Астер“. А откуда вы родом, если не секрет?»

«Я родилась в замке Затофой, в княжестве Вист».

Замп поджал губы: «Никогда не слышал ни о таком замке, ни о такой стране».

«Они далеко. Обстоятельства моей жизни не имеют значения, и я не хотела бы их обсуждать».

«Воля ваша, — пожал плечами Замп. — А теперь, если вы готовы присоединиться к труппе, возможно, вам придется взглянуть на вещи с новой точки зрения. Мы действуем сообща, как одна команда; у нас на борту нет места для любителей отпускать желчные или колкие замечания, для застенчивости, томности или чрезмерных вспышек темперамента. По мере того, как мы бросаем якорь то в одном городе, то в другом — причем каждый следующий порт не похож на предыдущий — мы делаем все возможное для того, чтобы никого ничем не оскорбить, в связи с чем в нашем ремесле осторожная предусмотрительность, благоразумие и сдержанность — незаменимые качества. Например, в Голодном Порту вы не сможете носить одежду желтого цвета, так как это рассматривалось бы как приглашение к изнасилованию».

Мадемуазель Бланш-Астер смерила антрепренера холодным взглядом: «Уверена, что настолько вульгарные эпизоды необычны».

Замп не сумел сдержать усмешку: «Боюсь, что это не совсем так. По сути дела, после того, как вы проведете месяц-другой на борту „Миральдры“, слова „обычное“ и „необычное“ исчезнут из вашего лексикона».

Мадемуазель Бланш-Астер сидела, глядя в решетчатое окно капитанской каюты — казалось, она готова была встать и покинуть корабль. Но она только вздохнула — к облегчению Зампа, в ней произошло какое-то внутреннее изменение.

«В том, что касается вознаграждения, — продолжал Замп, — поначалу я могу предложить вам заработок исполнительницы одной роли, который будет увеличиваться по мере демонстрации вами усвоения новых навыков. В нашем театре ценится разнообразие талантов — с моей точки зрения, оно стимулирует артистическое развитие каждого из нас».

Мадемуазель Бланш-Астер безразлично повела плечами: «Мне нужно будет где-то жить, и меня вполне устроит примерно такая же каюта, как эта, но с примыкающей ванной комнатой».

Аполлон Замп не поверил своим ушам: «Дорогая моя, никакой „примерно такой же“ каюты не существует! Если, конечно, вы не желаете разделить капитанскую каюту со мной». Замп немедленно пожалел о своей неудачной попытке изобразить шутливую галантность и смущенно прибавил: «Что могло бы, впрочем — хм! — обидеть не столь удачливых участниц нашей труппы».

Мадемуазель Бланш-Астер проигнорировала предложение так, как если бы оно не было высказано. Ее голос стал настолько ледяным, что по каюте словно пробежал морозный ветерок: «По существу, мне требуется только возможность уединения. Я готова смириться с неудобствами, если нет другого выхода».