Плавучие театры Большой Планеты

«Еще чего! Почему бы я стал приводить в беспорядок свой наряд? — возмутился фокусник. — А теперь, с вашего позволения…»

«Не спеши, не спеши! — остановил его Замп, многозначительно усмехнувшись. — Меня интересует также серебряная застежка с топазом, скрепляющая воротник твоего плаща. Она удивительно похожа на ту, которую ты у меня украл. Короче говоря, будь так добр, верни мое имущество — прежде чем я отрежу тебе уши двумя взмахами рапиры».

Виливег разразился неизбежными протестами и жалобами, но в конечном счете Замп заставил его отдать несколько драгоценностей, а также поясную сумку, содержавшую сто двенадцать железных грошей.

«Перейдем к другому вопросу, имеющему непосредственное отношение к нашим делам, — сказал Замп. — Я снова набираю труппу — обрати внимание на афишу, которую я только что вывесил. Вполне может быть, что мне удастся вставить в „Макбет“ сцену с участием ловкача, выделывающего различные трюки. Если тебя интересует такая роль, потрудись явиться на причал Байнума завтра утром».

«Вы отобрали у меня сбережения, накопленные за всю жизнь, — ледяным тоном отозвался Виливег. — Теперь мне снова придется работать. Что ж, по меньшей мере я нашел надежного работодателя, готового помочь коллеге, оказавшемуся в бедственном положении». Фокусник попытался обнять Зампа, но тот проворно отступил на пару шагов, проверил, остались ли драгоценности у него в кармане, и спустился с веранды.

В другом квартале Кобля Замп вывесил третью афишу, объявляющую о возможности набора в труппу нескольких изящных девушек, умеющих петь и танцевать. Антрепренер вернулся к причалу Байнума в прекрасном настроении. Может быть, потеря его чудесного судна оказалась не столь беспросветной катастрофой. Перед ним стояли новые трудные задачи; если он их решит, вознаграждение превзойдет все его прежние надежды! Жизнь слишком коротка для того, чтобы предаваться пессимизму или бездеятельному самоуспокоению!

На причале, однако, он удивленно остановился. Где были плотники, маляры, такелажники, поставщики провизии? Они давно уже должны были быть здесь и заниматься своими делами! Замп промаршировал вверх по трапу, игнорируя Берарда, снова потребовавшего плату за вход, и нашел Гассуна, водившего группу посетителей по выставке старинных костюмов. «Нет ничего любопытнее манеры одеваться, — декламировал нараспев Гассун. — Из всех символов, используемых мужчинами и женщинами с тем, чтобы выразить себя, ничто не служит этой цели так изысканно, и в то же время так откровенно, как одежда, которую они выбирают на маскараде жизни… Да, Замп?» Гассун наконец заметил настойчивую жестикуляцию партнера.

«Мне нужно обменяться с вами парой слов».

«Будьте так добры, подождите в моем кабинете».

Раздраженный Замп, однако, поднялся на бак. Минут через двадцать, выглянув на палубу, Гассун заметил Зампа и присоединился к нему.

«Я же просил вас подождать в кабинете! — пожаловался владелец музея. — Мне пришлось вас искать по всему кораблю!»

Замп сдержал взрыв негодования: «Где рабочие? Я ожидал увидеть бурную деятельность, но все словно под землю провалились».

«Тому есть основательные причины, — ответил Гассун. — Проект выходит за рамки моих возможностей. Я не могу себе позволить подобные затраты».

Замп крепко сжал зубы: «Кажется, мы обо всем договорились — вы сами хотели отправиться в дальнее плавание, просвещать публику, участвовать в фестивале».

«Всему свое время. Нам придется удовольствоваться более скромной программой. Мадемуазель Бланш-Астер и я будем зачитывать вслух произведения классиков в городах по берегам Висселя. Нет никакой необходимости нести большие расходы и пускаться во все тяжкие».

«Ага! — воскликнул Замп. — И мадемуазель Бланш-Астер согласилась с вашими планами?»

«Не сомневаюсь, что они соответствуют ее намерениям. У нее редкостная, чувствительная душа, она разделяет мою любовь к богатству содержания, к правдивому изображению действительности, к подлинному искусству».

«Сейчас мы проверим, так ли это, — проворчал Замп. — Она уже поднимается на палубу».

Так же, как Замп, мадемуазель Бланш-Астер была очевидно озадачена отсутствием всякой деятельности на борту судна. Гассун поторопился ответить на ее еще не высказанный вопрос: «Дорогая моя, как я рад вас видеть! Я предусмотрел некоторое изменение наших планов, которое несомненно вам понравится. Путь в Морнун далек и труден. Экстравагантная программа выступлений, предложенная Зампом, обойдется в кругленькую сумму — и, в конечном счете, нас прежде всего интересует возрождение классических искусств, а не тщеславие…»

Мадемуазель Бланш-Астер холодно спросила: «Вам уже наскучили дерзкие надежды?»

«Наскучили? Ни в коем случае! Тем не менее, следует учитывать расходы — переоборудование судна и закупка запасов обошлись бы в астрономическую сумму. Теперь я предлагаю гораздо более скромную программу…»

Мадемуазель Бланш-Астер передала ему кошель из расшитого узорами зеленого шелка: «Здесь примерно килограмм железа. Этого хватит? У меня больше ничего нет».