Плавучий театр

Десятое письмо Ким Равенель к матери было написано в очень решительном тоне. Попало оно к Магнолии в мае, когда «Цветок Хлопка» давал представление в Лулу на Миссисипи. С того места, где причалил плавучий театр, ничего похожего на город не было видно. Лулу на Миссисипи было сырым, грязным местечком, воздух которого буквально серел от мух. Негры спасались от жары в тени своих хижин. Большие белые цветы, сверкавшие в темно-зеленых ветвях, наполняли воздух волшебным ароматом, а пурпурные — высовывали прохожим свои желтые языки.

Магнолия сидела на нижней палубе, устроенной наподобие веранды, наполовину в тени, наполовину на солнце, и наслаждалась влажным зноем. Маленькие черточки, появившиеся в Нью-Йорке около ее глаз и рта, исчезли под благотворным влиянием южного воздуха. И она снова приобрела утраченное было сходство с прелестным белым цветком, название которого носила, снова стала — хотя лепестки ее поникли и поблекли — прежней Магнолией.

Приведя в порядок свою комнату, Элли появилась на палубе. Она была в легком утреннем нежно-розовом капоте из легкой бумажной ткани и в шелковом с кружевами чепце. Морщинистая старушка производила в этом виде странное комическое впечатление.

— Удивительно, как вы можете сидеть на таком солнцепеке, вы рискуете получить солнечный удар. Что вы — ящерица или кошка? Смотрите, заболеете!

Оторвавшись от письма, которое она читала, Магнолия лениво потянулась.

— Я люблю жару.

Старчески зоркие глаза Элли Чиплей скользнули по написанному на машинке письму.

— Опять от дочери?

— Да.

— Ну и часто же она пишет вам! Ведь вы получаете по письму чуть ли не на каждой пристани. Вчера еще мы с Клайдом удивлялись этому. О чем это она может писать так часто?

Магнолия знала, что письма Ким вызывают большое волнение в труппе плавучего театра. Каким-то непонятным образом по «Цветку Хлопка» распространился слух о том, что между матерью и дочерью разгорелся письменный спор. Все понимали, что от исхода этого спора зависит будущее плавучего театра.

Бывшая инженю говорила деланно равнодушным тоном, который звучал настолько фальшиво, что у каждого постороннего наблюдателя, без сомнения, сложилось бы весьма невысокое мнение о ее артистических способностях.

— Что она пишет, а? Интересно бы узнать столичные новости!

Магнолия взглянула на письмо.

— По-видимому, Ким рассчитывает приехать ко мне. В июне. С мужем.

Ленты на чепце Элли задрожали. Маленькие, увядшие, сухие ручки, красотой которых она до сих пор гордилась, задрожали.

— Не может быть! Вот хорошо-то!

Выразив таким образом восторг, которого она не ощущала, Элли мелкими шажками засеменила в актерскую комнату.

Магнолия снова взялась за письмо. Ким терпеть не могла писать писем. То обстоятельство, что она написала их такое количество за один месяц, свидетельствовало о ее большой душевной тревоге.