Play (СИ)

-Я когда-то тоже верила в то, что разница есть, - сказала Ксюша, - верила, что добро надо защищать, а со злом бороться. А потом поняла, что с тем же успехом можно защищать зло и бороться с добром. Никакой разницы. Так даже веселее.

-Почему?

-Ну представь: ты идешь по улице, и видишь, как мужик бьет ребенка. Зло?

-Зло! – Быстро ответила Женька.

-Ну правильно. Ты достаешь эльфийский лук, или чего там у вас еще есть, и идешь мочить мужика. Замочила – получила удовольствие, почувствовала себя борцом со злом. Проходит двадцать лет, и этот ребенок, который недополучил свою долю воспитания, идет и убивает пятнадцать человек. Зло?

-Ну… да…

-Правильно. Берешь эльфийский лук, и идешь мочить ребенка. Замочила, получила удовольствие, ушла. Проходит еще двадцать лет – и тот, кого этот ребенок не убил, убивает еще двадцать человек. Продолжать?

-Не надо, - засмеялась Женька, - твоя логика понятна. Но ведь могло быть и иначе. Например, ребенок вырос в хорошего человека и спас двадцать жизней. Так же тоже могло быть?

-Могло, - согласилась Ксюша, перевешивая рюкзак на другое плечо, - но правда в том, что ты этого не знаешь. В тот момент, когда ты лезешь защищать ребенка, ты не знаешь, чем это обернется, и чего в итоге ты больше принесешь в мир – добра или зла.

-Так что же теперь, ничего не делать?

Ксюша хмыкнула и посмотрела на подругу. Идет – возмущенная, кудряшками потряхивает. Смешная.

-Почему не делать? Делать. Но не оправдывать свои поступки мифическими определениями. Сказать себе честно: я замочу этого мужика, потому что я так хочу, а не потому что я борюсь со злом.

-А какая разница?

-Огромная. Вешая на себя личину борца со злом, ты как будто снимаешь с себя ответственность: есть правило борца со злом, что детей бить нельзя. Ну вот ты и не даешь их бить, защищаешь. И вроде как за последствия ответственность несет тот, кто это правило придумал. А я предлагаю честный вариант: я САМА решаю, мочить мужика или нет. И ответственность – на мне.

Помолчали. Ксюша прищуривалась на солнце, проникающее через кроны деревьев, а Женька смотрела себе под ноги.

-А зачем она тебе, эта ответственность? – Спросила она, наконец.

Ксюшу как по голове ударили. Дернулся какой-то нерв на щеке. Стукнулось сердце.

-Потому что рано или поздно каждому из нас приходится взрослеть, - сказала она, и до самого Таганрога больше не вступала ни в какие разговоры.

FORVARD

Женька и Аллочка все-таки осуществили свою давешнюю мечту и уехали в Питер. Ксюша проводила их на вокзал, вернулась в опустевшую комнату, и с удовольствием разлеглась на Аллочкиной кровати.

Ей предстояло долгих три дня одиночества.

Первым делом она провела ревизию холодильника и обнаружив, что ревизионировать там особо нечего, собралась и отправилась в магазин. Она планировала провести эти три дня лежа на кровати с новой книжкой и вкусной едой. Но жизнь распорядилась иначе.

На выходе из общаги она столкнулась с Ирой.

Та – вопреки обыкновению – выглядела смущенной и какой-то жалкой. Кивнула, и попыталась пройти мимо.

-Привет, - остановила ее Ксюша, - куда торопишься?

-Бороться со злом, очевидно, - сквозь зубы ответила Ира, - тебе чего надо-то?

Ксюша вздохнула.

-Видимо, хочу помириться, - честно сказала она.

Ира долго смотрела на нее и не двигалась, а потом пожала плечами.

-И как мириться будем?

-Ну… - Ксюша замялась. – Пива попьем?

Это прозвучало так застенчиво и с таким намеком, что обе вдруг рассмеялись.

-Ладно, - кивнула Ира, - зайду к тебе через час.

От радости Ксюша даже не стала спрашивать, почему именно к ней, и почему именно через час. Она понеслась в магазин, улыбаясь весеннему солнцу и синему таганрогскому небу.

FORVARD. FORVARD. PLAY.

На третий день Ася все-таки решилась спросить. Они с Ксюшей сидели на открытой палубе прогулочного катера и любовались строгими линиями Фонтанки. Голос экскурсовода что-то вещал через громкую связь, но, похоже, никто его не слушал.

-Ксюш, а мы тут надолго? – Спросила, как в воду бросилась. – Разве тебе не нужно на работу?

Ксюша повернула голову, опустила на нос солнцезащитные очки, и подмигнула.

-Похоже, что нет, не нужно.

Ася помолчала еще, прежде чем спросить:

-Ты уволилась?

-Скажем так… Я в процессе увольнения. Думаю, это займет какое-то количество… времени.

Ася пожала плечами, но дальше расспрашивать не стала. Ей было так хорошо в этом городе, что хотелось продлить этот неожиданный отпуск как можно дольше. А Ксюшка… Она всегда лучше знала, что делать. Раз считает, что про работу можно не беспокоиться – значит, можно не беспокоиться.

Ей хотелось поговорить об идее, которая посетила ее после последнего разговора с Леной, но на это требовалось гораздо больше решимости, чем на все, о чем она говорила с Ксюшей до этого. И, честно говоря, идея шла в некоторый разрез с Асиными жизненными принципами и установками. Но, похоже, другого выхода все равно не было.